Кузя - Виктор Александрович Блытов

– Ваши могли ударить по наводке наших, которым Джохар был не нужен! Вот именно он вел переговоры, которые стоили многих миллионов зеленых. Кому-то было очень необходимо, чтобы Джохар погиб, а с ним вместе все, кто знали что-то о нем. Уверен, что это дело рук Шамиля. И теперь его проблемой стали мы, кто что-то знал о Джохаре и был рядом с ним. Но по всем данным мы все погибли. Нас должен был убить Аддаев. А вот что произошло, и кто остался в живых и пытается узнать этот Булатов. Это гончая собака и он будет рыть землю, пока не нароет и если ему удастся случайно найти живым Аслана Нухаева, который ушел от меня в отряд Мансура Ахмедова, то у нас у всех могут быть проблемы. Я его предупредил, но он человек со странностями и надо быть готовым, что он может что-то рассказать, сболтнуть.

– Может, поэтому твоего Мансура все же и отправим к нашим? – робко спросил Кузьма.

– Нет, здесь у отца Ширвани он в большей безопасности, чем будет у вас, как, впрочем, и я со своими людьми, если о нас узнают ваши. У нас говорят, что тайну лучше всего берегут мертвые свидетели.

Овцы мирно щипали траву. Где-то на склоне играли Есаул и обе кавказские овчарки. Кузьма потрогал лоб. Внутренне он понимал, что Мовсар прав, что на этой войне играют совсем по другим правилам, нежели в реальной жизни. И этих правил ни он, ни его друзья не знают, как и не знают кто с ними, а кто против. С полевым командиром Борзовым он считал, что сумеет договориться и не чувствовал ненависти ни к нему, ни к его людям и в то же время многие, носившие свою форму, ему давно стали чужими. Сложная война и сложная ситуация, в которой невозможно не запачкаться, даже если ты честно выполняешь свои обязанности.

Мовсар молча смотрел на Кузьму. Кузьма ему был симпатичен с первой встречи, гораздо ближе и понятнее многих своих сородичей, но встать на его сторону он не мог. Не мог пойти против своего народа, хотя среди этого народа было большинство, которые хотели его смерти.

Глава 35. Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя

В окно влетела пуля и, срикошетив от бетонной стенки, бессильно упала на пол в виде расплющенной капли. Кузьма посмотрел на нее, отмахнулся от пыли, витавшей в воздухе. Прижимаясь к стенке, он осторожно выглянул наружу в край окна подвала. Пыль развалин и дым от ружейных и автоматных выстрелов уносило в сторону ветром. За развалинами дома напротив мелькали головы в банданах, военных шапочках боевиков.

По гортанной громко выкрикнутой команде из развалин напротив, как бы нехотя, поднимались в атаку боевики в темно зеленых и черных беретах с пришитым слегка сбоку изображением волка или какими-то знаками, некоторые были с зелеными повязками на лбу с черной или белой арабской витиеватой надписью, пара человек была в бархатных бордовых тюбетейках.

Им надо было перебежать улицу – всего 20 метров – и они попадали в мертвую зону и далее они уже могли забросать разрушенное здание и подвал гранатами. Этого нельзя было допустить также, как и мелькнуть в окне, отбивая атаку, тоже нельзя, ибо все окна простреливались снайперами боевиков, занимавшими выгодные позиции в развалинах напротив. Пуля снайпера опять ударилась в стену напротив, вызвав облачко дыма. Кузьма неожиданно громко чихнул.

– Приготовиться к отражению атаки! – прокричал он и ему ответили из разных комнат подвала.

– Бес готов!

– Ник готов!

– Шмель готов! – раздался сбоку голос Осиповича.

– Маныла о-о-о-о-о!

– Калмык готов!

Потом раздался легкий кашель и хрипловатый голос отца Михаила:

– Отец Михаил готов! С Богом, братья! Я контролирую двор, так как мне по сану нельзя стрелять по людям и брать в руки орудие убийства людей, но я буду смотреть, дабы нас не обошли и не ударили в спину. Кстати, здесь к нам с моей стороны пополнение, как с неба, прибыло! – и он сдержано закашлялся, – за ними чечены закрывают последний выход. Господи, прости грешного!

Наверху раздался выстрел.

Все знали, что батюшка положил зарвавшегося чечена. Уж батюшка не промажет и все были уверены, что с тылу никто не прорвется. Хотя отец Михаил категорически не хотел брать в руки винтовку, но ему пришлось забрать ее у раненой в руку Настены, которая оказывала в подвале помощь раненым.

– Согрешили, отец Михаил? – раздался насмешливый голос Мирошенко.

– Согрешил, чадо божье! Положил нехристя! Прости, Господи, мою душу! Из-за вас, скаженных, положил, а что сделаешь – не я бы его, так он бы вас? Теперь надо бы в монастырь на покаяние идти! – прокричал луженым голосом отец Михаил, – а нехристь, он тоже человек – тварь Божья! Жить хочет и любить хочет не меньше вас, грешных!

– А что за пополнение? Не с запахом ли в штанах и без оружия? – пошутил Мирошенко, – так у нас здесь таких полно.

Рядом с Кузьмой кто-то тяжело упал на пол на груду мусора.

Кузьма скосил глаз и увидел немолодого, физически здорового, розовощекого майора в зеленом с коричневым камуфляже, поверх камуфляжа кевларовый бронежилет с надписью сзади СОБР, с мокрыми русыми волосами, выбивавшимся из-под сдвинутой набок каски «Сферы», совсем неуклюже сидящей на его большой голове. Невольно Кузьма залюбовался видом розовощекого, с вымазанным грязью лицом СОБРовца.

– М-м-майор Я-я-ястр-р-р-ребов С-с-с-саша, к-к-к-калининградский С-С-СОБР, пр-р-р-р-робивались к вок-к-к-кзалу от з-з-здания МВД. Наше отделение отс-с-с-секли от основной группы, мы прикрывали основной отряд и с-с-с-сейчас были вынуждены укрыться у в-в-вас н-н-н-ненадолго. С-с-спасибо в-в-в-вашим, что пр-р-р-рикрыли! – заикаясь, доложил майор.

– Называй меня «Ермак»! – протянул руку майору Кузьма.

Тот посмотрел на Кузьму и пожал руку.

– М-м-морпехи с с-с-с-северов или с ТОФа? – спросил он, видимо, увидев на рукаве Кузьмы красный якорек в желтом круге.

– Почему с северов или с ТОФа? – удивился Кузьма.

– Так балтийцев всех, вроде как, вывели уже. У нас в С-С-С-СОБРе в Кал-л-лининграде, когда с-с-с-с-собирали в-в-в-выгнанных из армии м-м-м-морпехов, д-д-д-десантуру, р-р-разведку 11 гв-в-в-вардейской арм-мии, так многие пошли к н-н-н-нам. Я м-м-многих знал, со многими служил в-в-в-вместе в д-дессантно-штурмовом б-б-батальоне г-г-гвардейской б-б-бригады м-м-морской пехоты. Вас не видел, значит, в-вы, скорее всего, с с-с-северов или ТОФа.

– Нет, неправильно! Мы из новороссийского батальона, разведывательно-штурмовая рота. Так что считай, что с ЧФ.

Ястребов уважительно протянул руку в черной с дырочками перчатке. Кузьма молча пожал ее.

– К-к-колллеги, значит! Ваш и наш к-к-комбриги родные братья полковники Кочешковы. Наш