Кузя - Виктор Александрович Блытов

– Никак не называется, – пожал плечами Кузьма, – я ее сам придумал!

– Ну, тогда попробуй, все же еще против Абдуллы! Абдулла, иди сюда! – махнул он рукой с сигаретой призывно в сторону галдящих чеченцев, – а то люди недовольны, – он развел руки в стороны, – наши должны побеждать, иначе плохо воспринимается наша победа в Джохаргале!

Некоторые разочарованные чеченцы стали уже расходиться, оглядываясь на Кузьму. Кузьма стал глазами искать Абдуллу.

К Найзуле подошел высокий и плотный чеченец с небольшой бородкой и стал раздеваться.

«Борец-вольник. Килограмм сто двадцать! – прикинул Кузьма, – такому дашь сделать захват и все, он сделает с тобой, что хочет. Его не сбросишь так просто».

– Чемпион СССР по вольной борьбе в супертяже! – подтвердил предположения Кузьмы Найзула, – посмотрим, подполковник, как ты будешь драться с нашей гордостью, сможешь ли выстоять против него?

Чеченцы опять стали собираться в круг и весело обсуждать возможные результаты поединка. Кто-то ставил деньги на Абдуллу, кто-то с сомнением на Кузьму.

Абдулла был уверен в себе и своей победе. Он разделся до пояса, снял ботинки и носки, сделал несколько резких движений руками и ногами, как бы разминая их, и по команде Найзулы пошел навстречу Кузьме, широко расставляя мускулистые руки. Чеченцы радостно загудели, выкрикивая привычные крики и стреляя в воздух.

Кузьма довольно легко ушел от захвата, отбросив одну из рук, но тяжелый Абдулла также легко развернулся и пошел снова, метнулся довольно резко за Кузьмой. Кузьма снова ушел от захвата, отбив в сторону одну руку, готовую его схватить. Но Абдулла снова развернулся и быстро пошел на него. Видимо, ему хотелось решить проблему сразу и побыстрей. Вцепиться в этого русского, а дальше бросить на землю и там уже дожать из всех сил руками и ногами.

Раздались опять торжествующие крики чеченцев, поддерживавших Абдуллу, и выстрелы из автоматов вверх.

«Долго бегать нельзя, иначе, все-таки схватит и потом из его захвата не освободишься. Значит, тянуть нельзя, надо кончать!» – продумывал про себя тактику поединка Кузьма.

Кузьма сделал рывок вправо, имитируя попытку уйти, Абдулла купился и сразу начал разворачиваться в сторону рывка Кузьмы. И тут Кузьма, что было силы, ударил Абдуллу пыром ботинка по голени. Абдулла взвыл от боли, слегка присел и тут Кузьма ударил его ногой, что было сил, в грудь и, захватив левую руку, оказался сзади Абдуллы. Бросок через ногу и Абдулла оказался на животе, воющий от боли в ноге и лежащий в дорожной пыли, а Кузьма оказался у него за спиной в готовности сломать левую руку. Рука была натянута струной, рельефно вырисовались огромные мускулы. Кузьма сжимал руку в готовности к перелому в суставе.

Он посмотрел на Найзулу прежде, чем ломать. Чеченцы дружно загалдели. Найзула не ожидал такого окончания боя и после некоторых раздумий приказал Кузьме отпустить Абдуллу.

– Все-все, хватит, «Ермак»! Ты победил всех! Не надо калечить Абдуллу! Хотя, может этому здоровому барану и надо все переломать за то, что не смог победить тебя и опозорил весь наш отряд и всех ичкерийцев. Знаешь, сколько человек проиграли на тебе сегодня своих денег? Шустрый ты оказался! Нам такие тоже нужны!

Кузьма спокойно отпустил руку Абдуллы и, повернувшись к нему спиной, пошел спокойно одеваться. Абдулла сел и тер, видимо, поврежденную голень и зло с ненавистью смотрел на Кузьму. Найзула сплюнул рядом с Абдуллой и подошел к Кузьме.

Чеченцы шумно обсуждали результаты поединка. Один из чеченцев поднял вверх большой палец и улыбнулся Кузьме так, чтобы никто не видел.

– Может, ты потренируешь моих ребят? – Найзула испытывающе посмотрел на Кузьму, – зачем тебе возвращаться к этим гяурам, если тебя хотят судить? Принимай ислам, мы все будем тебя уважать и ценить, не то, что твои начальники! У нас в отрядах воюет много русских, принявших ислам. Найдем тебе в нашем ауле симпатичную девушку. Нарожает тебе много детишек. О чем еще можно мечтать?

Кузьма горько усмехнулся, застегнул на себе разгрузку, дружески хлопнул Найзулу по плечу и ответил ему на ухо:

– После войны, без вопросов, так и быть – потренирую! Приглашай! А по поводу ислама – я русский и этим сказано все. Те русские, которые приняли ислам, перестали быть русскими. А я еще и казак по рождению ко всему. Даже под страхом смерти свой материнский крест не сниму!

Найзула покачал головой и опять сплюнул на землю и отошел.

Три КАМАЗа, надрывно гудя, двигались, объезжая груды камня и воронки, по разбитому городу в сторону Петропавловского проспекта. На всех КАМАЗах были закреплены ичкерийские флажки. Проезжая мимо бойцов чеченского сопротивления, все три КАМАЗа дружески гудели, а сидевшие в каждом КАМАЗе командиры Найзулы дружески пожимали руки или приветственно махали и поздравляли салютующих им чеченцев. Чем ближе был выезд из города, тем меньше становилось приветствующей и ликующей публики.

Появились вооруженные посты, на которых останавливали КАМАЗы, но пропуск, выписанный Найзулой, одним из ближайших помощников самого Аслана – начальника главного штаба Ичкерии, давал возможность беспрепятственного продвижения через любые посты.

В третьем КАМАЗе ехали группа СОБРовцев майора Ястребова, Осипович с отделением Мирошенко, кроме отца Михаила и Настены, которые ехали с ранеными.

Есаул нервничал, совал свой черный нос в руку Беслана и повизгивал, переживая и не понимая, что происходит. Потом, устроившись все же у самых ног Беслана, тихонько поскуливал, поглядывая из-под рыжих бровей черными блестящими глазами на своего хозяина. Беслан его успокаивал, почесывая за ухом. Ястребов смотрел за дорогой и происходящим в маленькую щелку в брезенте. Внезапно он сказал, как всегда, улыбаясь Осиповичу:

– М-м-мы уходим! Н-н-н-надо н-н-нашим п-п-п-помочь п-п-п-п-прорваться с Северного в центр г-г-города! М-м-мы д-до-олжны их пров-в-вести, от Червленой слишком далеко. Т-т-т-там б-б-бой идет! – он показал куда-то рукой, откуда раздавались выстрелы.

Осипович что-то хотел сказать, но Ястребов его не стал даже слушать, откинул полог брезента и пять мощных черных фигур скользнули из грузовика и растворились в ближайших развалинах. Уже начинало темнеть.

Внезапно за ними рванулся Мирошенко, но Осипович его перехватил за руку.

– Беслан, надо же наших сдать в госпиталь!

– Вы офицер, должны остаться, а я кто? Вам все надо доложить командованию. Вам надо наших встретить в Червленой и привести сюда. А мы пойдем с ребятами освобождать командира, а то у всех нас могут быть проблемы с совестью. Я себе этого не прощу. Он же ради нас остался, чтобы нам жизни спасти.

Осипович тяжело вздохнул, ему тоже хотелось