Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну? - Леонид Маратович Павлов

Все население, занятое в отраслях народного хозяйства составляло:

33 926 000 + 28 597 000 + 2 706 000 = 65 229 000 человек.

В трудоспособном возрасте находились, но в народном хозяйстве и колхозах не работали следующие категории населения:

Студенты [C. 431]

– ВУЗов (приведены все формы обучения) – 811 700 человек

– техникумов (приведены все формы обучения) – 974 000 человек

2. Учащиеся 9 – 10 (11) классов [C.426] – 1 291 000 человек.

811 700 + 974 000 + 1 291 000 = 3 076 700 человек

65 229 000 + 3 076 700 = 68 305 700 человек.

Армия – сильно завышено – 4 000 000 человек.

Вертухаев – по разным данным – 1 000 000 человек, но они могут быть учтены в графе «Аппарат органов государственного и хозяйственного управления и общественных организаций», в котором было занято в 1940 году 1 837 000 человек [С. 347]. Внутренние и пограничные войска НКВД – 280 000 человек

68305 700+4000000+1 000 000+280000 = 73585 700 человек.

Численность трудоспособного населения в СССР в 1940 году составляла (получено расчетным путем):

194 100 000 х 0,536 = 104 037 600 человек

102 241 000 х 1, 0179 = 104 071 100 человек

Погрешность составляет 33 500 человек или 0,00017 общей численности населения страны.

Таким образом, из общего числа трудоспособного населения 104 037 600 человек 30 451 900 человек – 29,27 % выпали из статистики трудовых ресурсов: они не были заняты общественно полезным трудом, не учились в школах, ВУЗах и техникумах и не служили в РККА. Даже если согласиться с утверждением многих специалистов о том, что результаты переписи 1939 года действительности не соответствуют, что фактически населения в СССР было на 4 миллиона меньше, то и тогда получится, что в статистику трудовых ресурсов не попало 28,3 млн. человек.

После принятия в 1940 году Указов Президиума Верховного Совета СССР, запрещавших самовольное увольнение, текучка кадров в народном хозяйстве приближалась к нулю, а колхозники вообще не имели паспортов, следовательно, были практически лишены возможности покинуть постоянное место жительства и сменить место работы. Поверить в то, что в Советском Союзе было больше 30-ти или даже 28-ми миллионов тунеядцев и домохозяек я просто не могу. Тогда где же они работали, и что они ели? А если вспомнить, что в СССР существовал институт прописки, и получить эту прописку без справки с места работы было практически невозможно, то и вопрос – где они жили – праздным не покажется.

В этой связи сделаю осторожное предположение: люди, не попавшие в статистику трудовых ресурсов, пусть и не все 30 или 28 миллионов, вероятно, все-таки, занимались повышением экономической мощи Страны Советов, но не по доброй воле и не за вознаграждение. Вероятнее всего, эти люди составляли основу трудовых ресурсов ГУЛАГа, одним из главных видов продукции которого был лес. В 1940 году вывозка древесины в СССР составляла 246,1 млн. м³, в том числе деловой древесины – 117,9 млн. м³, в 1941 году, соответственно, 229,3 и 115,11231 (93,2 и 97,6 % к уровню 1940 года соответственно). Потери, таким образом, были весьма незначительны, ведь в общем объеме вывозки древесины оставленные врагу районы давали не более 12 % общесоюзной вывозки леса.

Но в 1942 году, когда все лесные районы Советского Союза, находящиеся к западу от Москвы – Белоруссия, Карелия, Ленинградская и Новгородская области, были уже оккупированы врагом (Кавказ, Сталинградскую, Ростовскую и Харьковскую области, подвергшиеся оккупации в 1942 г. даже при очень большом желании нельзя назвать «лесными районами»), вывозка древесины упала до 132,7 млн. м³, в том числе деловой древесины – до 48,2 млн. м³, что составляло 57,9 и 41,9 % соответственно от объема 1941 года. Даже в победном 1945 г., больше половины которого приходится уже на мирное время, вывозка древесины составила всего 168,4 м³, или 68,4 % от уровня 1940 г.1232

Еще одним видом продукции ГУЛАГа была спецукупорка – деревянные ящики для перевозки боеприпасов. Уже в июне – августе 1941 года на заводах по выпуску боеприпасов, которые пока еще работали, нехватка спецукупорки была столь острой, что Государственный Комитет Обороны обязал фронты и армии собирать ее на поле боя и возвращать промышленности. Было определено, что без возврата установленного количества гильз и спецукупорки промышленности отпуск боеприпасов фронтам и отдельным армиям не производить. Вместе с тем устанавливались премии за перевыполнение плана возврата гильз и спецукупорки1233. Я с трудом представляю себе артиллеристов, которые вместо того, чтобы организованно отступать, спасая пушки, машины и лошадей, ползают под огнем противника по изрытой воронками земле и собирают деревянные ящики, потому что если их не сдать, не дадут снарядов, и пушки будут совершенно бесполезны. А грузовики и подводы, вероятно, в расчете на большую премию, вместо того, чтобы вывозить с поле боле здоровых бойцов и раненных, везут в тыл пустую деревянную тару.

Можно предположить, что столь значительное – больше чем вдвое – снижение вывозки так необходимой для военной экономики древесины, которая, помимо того, что использовалась для изготовления целлюлозы, которая, в свою очередь, служила сырьем для производства пороха, в условиях более чем двукратного снижения добычи угля, применялась в качестве банального паровозного топлива, и падение выпуска спецукупорки до такой степени, что для исправления ситуации потребовались чрезвычайные, кажущиеся сегодня невероятными и анекдотичными меры по сбору этих ящиков на поле боя, были обусловлены тем, что значительное число «лесозаготовителей и специалистов по изготовлению деревянных ящиков» оказались на фронте, но по учетам военкоматов не проходили, а, значит, и в статистику военных потерь не попали.

Но, может быть, такое соотношение трудоспособного и занятого населения – обычное явление для социалистической экономики? Нет, это не так. Скажем, в 1990 году – предпоследнем году существования Советского Союза было 168 663 000 человек трудоспособного населения – 58,4 % всего населения страны, из них всего 9 млн. не было занятого общественно-полезным трудом, не училось в школах, ВУЗах и техникумах и не служило в рядах Советской Армии, что составляло 5,6 % от всего трудоспособного населения и 3,1 % от общего населения СССР1234.

Во-вторых, в число общих демографических потерь не попали те, кто погиб от вражеских бомб или умер от голода, холода и плохой медицинской помощи во время эвакуации. По различным данным, в 1941 году на восток было эвакуировано от 171235 до 25 млн. человек1236. Это количество людей, попавших в эвакуацию, не кажется