Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович

и доложу Командующему об избиении, он доложит наверх. Да, руководство страны заявит руководству Грузии протест, потребует наказание всех причастных. Грузия в свою очередь выскажет сожаление данным печальным инцидентом, убедительно пообещает провести тщательное расследование и разобраться. А после того, как выскажут такую свою официальную позицию уже в неформальной обстановке заявят нашим и своим журналистом.

– Да…, сожалеем о данном неприятном инциденте, но поймите и нас правильно – обстановка в Южной Зоне Безопасности сложная, а последними событиями накалена до предела. Ситуация в среде беженцев, которых в районе Зугдиди несколько десятков тысяч, также обострена. Российским миротворцам в это время, посидеть бы на своих базах, а данный офицер бездумно едет туда, где ему не следовало появляться, вот и не справились с эмоциями беженцы. Их ведь тоже можно понять – выгнанные из своих домов, обделённые, тем более когда они знают что миротворцы помогают сепаратистам. Вот за что их осуждать? И как, среди десятков тысяч, найти нападавших, тем более что их лица были закрыты масками.

России придётся «умыться» и сделать вид, что верит в искреннее намерение Грузии разобраться в инциденте. А на самом деле Российское руководство равнодушно примет ехидные оправдания Грузии, наплевав на своего нагло оплёванного и оскорблённого офицера. Я же буду унижен и все будут знать об этом, авторитет мой здесь будет подорван и о какой-то последующей моей эффективной работе здесь говорить бесполезно. Меня отсюда уберут, пришлют другого, а я буду в Сухуми опять ходить оперативным дежурным и по окончании срока командировки уеду обратно в Екатеринбург. Но до конца моей жизни, в глубине души будет жить сильнейшее чувство унижение и боли за это унижение.

Всё это в долю секунды проскочило у меня в голове и я уже оценивающе посмотрел на своих противников. Блин…, Крупные ребята…., против троих не потяну.

Да, я сам не хилый, служил в разведке, занимался карате. Если бы драка один на один, то мои шансы 60% на 40%… Если один против двоих то 20-15% против 80-85%, что устою. Но против троих не устою. Бесполезно и меня сейчас может спасти только неординарный ход с моей стороны.

Парни действовали по стандартной схеме – затянувшейся паузой психологически нагоняли на меня страх (это они так считали, что нагоняли), потом они для приличия или для завязки «дружеской» беседы зададут металлическим голосом пару вопросов. Типа – Чего тебе тут надо, майор? Или же – Майор, ты зря приехал сюда и не совсем вовремя….. Или же совсем банально – А не найдётся ли у тебя закурить? После чего, независимо от ответа, начнут бить. Поэтому нужно их опередить….

Я сделал идиотско-жизнерадостное лицо и также жизнерадостно завопил: – Здорово матросики… А где у вас бревно для самовытаскивания?

Резиновая дубинка прекратила движения и замерла в десяти сантиметрах над ладонью, что было хорошим признаком – противник был озадачен тем, что я не только не испугался, но и «не понял», что дальше со мной будет происходить.

Нельзя было давать им время опомниться и самим перейти к решительным действиям, надо было их додавливать, поэтому сделал два быстрых скользящих шага к парням и таким же быстрым движением выхватил у растерявшегося абхаза «в изгнании» дубинку из рук.

– О, и дубинка у вас классная, тяжёленькая, – я резкими движениями замахал дубинкой, как бы её опробывая, с характерный шумом рассекая воздух прямо перед лицами противника, а потом резко ткнул дубинкой чуть ли не в лицо абхазу, – слушай, подари её мне – от разных уродов отбиваться…., а то пистолет не совсем удобно иногда применять.

Я перекинул дубинку в левую руку, а правой из бокового кармана выхватил пистолет и демонстративно снял его с предохранителя.

Абхаз как то внезапно сник и неуверенно потянулся рукой к дубинке, сумбурно забормотав: – Нэт, нэт… нэ могу…. Нэт, она нэ моя…, мне её вдали…, – остальные двое топтались около своего лидера и наверняка ждали команды, но тот интуитивно поняв, что я не боюсь их и благоприятный момент для начала драки упущен, ещё больше растерялся.

Я сделал шаг назад и застучал дубинкой по кузову: – Сокол, заводи… мы уезжаем. Ну, парни жалко, жалко, что дубинку не дарите, жалко…

Услышав рёв двигателя, я кинул в лицо абхазу дубинку: – Ну…, тогда – Держи…, а я поехал, мне надо срочно, Очень срочно ехать….

Непрерывно тараторя и держа руку с пистолетом у пояса, я попятился назад, быстро заскочил в кабину: – Сокол, гони…

Машина взревела и рванула с места, подняв сзади густые клубы пыли и скрыв от нас незадачливых противников.

Лишь через сто метров я шумно выпустил воздух из груди и обмяк на сиденье: – Ну, Сокол и отметелили бы нас сейчас….

Попетляв минут пять по узким улицам, мы выскочили на пустырь и там по моей просьбе водитель остановил машину.

– Давай, Соколов, переведём дух немного, – я открыл дверцу и спрыгнул на обочину дороги, с другой стороны кабины ко мне подошёл водитель и закурил, а я стоял рядом и просто, бездумно скользил взглядом по ближайшим домам.

– Ну, товарищ майор, давно я так не потел…. Главное не мог понять – что мне делать в этой ситуации? – Соколов докурил сигарету и сейчас с силой растирал её по асфальту, – я их в зеркало заднего вида увидел и то, что они вас бить хотят это даже «Мама не горюй».

Тон рассуждения водителя сменился и в нём появились осуждающие нотки: – Вот вы, товарищ майор, единственный офицер из всех кто со мной ездит и запрещаете мне брать оружие. Так бы выскочил, передёрнул затвор они бы сразу зассали…

– Вот и хорошо, что автомата у тебя не было. Нас бы там и положили со всех стволов. Сейчас бы лежали там «холодные и красивые», а абхазы «в изгнании» говорили – Ребята, мол, поздороваться хотели, а русские огонь открыли. И кто там потом будет разбираться – передёрнул ли ты там только затвор или же первым открыл огонь. Сокол, поверь мне, уехали бы мы с тобой в Россию в «деревянных бушлатах» и всё на нас свалили бы. И наши и грузины…

– Так что тогда делать надо было? – Водитель в недоумении развёл руками, – я там, в кабине, монтировку нащупал: думаю – кинутся на вас, я из кабины выскочу и по башкам им, по башкам…

Я засмеялся, глядя, как мой подчинённый в возбуждении крушил головы врагов воображаемой монтировкой. Я подошёл к солдату и приобнял его за плечи.

– Молодец, хороший ты парень, Соколов… Только верить надо