Гвардии Камчатка - Николай Владимирович Манвелов

Губернатор бросил свой последний резерв – 30 человек под командованием капитана 1-го ранга Александра Арбузова[204] и равносильный отряд лейтенанта Иосифа Скандракова.

Впрочем, по свидетельству очевидцев, им не пришлось принять участие в решающем бою. Произошло то, что потом некоторые называли «Петропавловским чудом» – настолько неожиданным оно было для обеих сторон.

Отчаянный штыковой удар русских отрядов, которым, как это часто бывало в нашей истории, отступать было просто некуда, оказался настолько сильным, что у союзников возникло ощущение подхода подкреплений из России. Неприятель дрогнул и начал отход, превратившийся постепенно в бегство. Немало неприятельских солдат и матросов погибло при штыковой атаке и при падении со скал.

Русские охотники, прекрасно знавшие окрестности, укрывались в кустарнике и в складках местности, прицельно выбивая британских и французских офицеров. Те всеми силами старались задержать десант, но безуспешно.

«И в самом деле, всякому военному покажется невероятным, что маленькие отряды в 30 и 40 человек, поднимаясь на высоты под самым жестоким оружейным огнем, осыпаемые ручными гранатами, успели сбить, сбросить и окончательно поразить тех англичан и французов, которые так славились своим умением делать вылазки. Нужно было видеть маневры лейтенанта Анкудинова, нужно было видеть мичмана Михайлова, нужно было видеть, как они вели свою горсть людей, чтобы понять ту степень бесстрашия, до которого может достигнуть русский офицер, воодушевленный прямым исполнением своего долга. Проходя со своею партией мимо князя Александра Максутова, которого несли в лазарет, лейтенант Анкудинов, считая его убитым, обращаясь к своим людям, сказал: “Ребята, смотрите, как нужно умирать герою”. И эти люди, идущие на смерть, приветствовали примерную смерть другого восторженными оглушительными “ура”, надеясь так, как и он, заслужить венец воина, павшего за Отечество», – писал Николай Фесун.

Среди убитых был, например, командир британской морской пехоты капитан Чарльз Алан Паркер, при котором был найден список десантников – 926 человек. Из этого числа в первоначальный отряд входили 676 человек при 250 рядовых и офицерах подкрепления.

Поскольку в бою с русской стороны принимало участие много новобранцев, то немало было и подвигов, совершенных именно ими.

Безымянный молодой матрос уронил свое ружье, упавшее вниз по склону. Делать было нечего, пришлось доставать, но по дороге он наткнулся на двух британских морских пехотинцев. Так как оружия не было, пришлось прыгать на них и душить. Впрочем, поскольку противники были гораздо более сильными, матросику пришлось спасаться бегством. И неизвестно, как бы окончилось дело, если бы из кустов не выскочил пятнадцатилетний немой камчадал с ружьем, заколовший обоих неприятелей. Матрос получил выговор за утерю оружия и одновременно – оба трофейных английских ружья.

Британский старший унтер-офицер судовой полиции

Среди защитников батареи № 2 была и жена казачьего урядника Агафья Ивановна Карандаш (Карандашева или просто Карандашиха). Муж ее был тяжело ранен осколком близ батареи № 6, командуя полевым орудием подвижного резерва. Две лошади, передвигавшие пушку, были убиты, но бравый урядник поднял ее[205], укрепил ее каким-то образом во рву. Навел на неприятельский десант и сделал удачный выстрел.

Агафья сама перевязала мужа, положила его неподалеку от «Кошечной» в укромном месте рядом с их сыном, грудным младенцем. Сама же стала подавать снаряды и поправлять деревянной лопатой разрушенные брустверы. Муж Карандашихи умрет впоследствии от перенесенных ранений, а сын от выстрелов повредится умом, став инвалидом[206].

«Рекрут 47 флотского экипажа, невидный собою, Сунцов, был отправлен в дело. Когда подползли к неприятелю, он просил боцмана показать, где неприятельский офицер. Боцман ему указал. Сунцов выскочил вперед и заколол офицера: то был командир всего неприятельского десанта[207]. Сунцов получил за отличие Георгиевский крест, а от убитого неприятельского офицера достались ему труба и золотые часы», – вспоминал очевидец.

История эта получила продолжение спустя 164 года. Одна из зрительниц первого публичного показа фильма «Гвардии Камчатка» неожиданно поняла, что Сунцов – тот самый ее предок, о котором рассказывали семейные легенды как о человеке, получившем Знак отличия Военного ордена за оборону Петропавловска.

Но вернемся в Петропавловск 1854 года.

Прицельный ружейный огонь велся и по десантникам, уходившим на шлюпках к своим кораблям; Депуанту пришлось направить дополнительные силы для прикрытия десанта. Несмотря на то что русские батареи в районе высадки молчали, союзные корабли отошли на всякий случай подальше от берега, что затрудняло, несмотря на слабое волнение моря, доставку на них раненых.

«С фрегатов и парохода били вверх ядрами и бомбами, но отряды, избравшие хорошие позиции, не потерпели от них нисколько; по приближении шлюпок к пароходу он взял бóльшую их часть на буксир и повел по направлению к Тарье; остальные шлюпки пошли на гребле; фрегаты снялись с якоря и спустились по тому же направлению», – докладывал Завойко.

«Картина была ужасная; старый адмирал Des Points сидел в своей белой шлюпке, с обнаженной саблею в руках, подбодрял своих, но его усилия были напрасны – все бежали к шлюпкам, а группы наших, спустившиеся по скату, стали стрелять в скопившуюся массу, всюду сея смерть. Шлюпки противника не дожидались отставших, подбегавших к берегу, из которых некоторые поднимали руки, прося пощады, другие лезли по горло в воду или бросались вплавь догонять шлюпки. Но шлюпки отчаливали, подобрав очень немногих. Многие же погибли.

Мы разглядели большой английский баркас, который при высадке был набит людьми, а сейчас отвалил от берега, имея только 8 гребцов. На другой шлюпке матросы, скрестив весла, выкинули русский флаг, давая понять, что они сдаются, но нам не удалось забрать их. Хотя поражение противника было полное и бегство паническое, но наше удивление вызывало то хладнокровие, с которым производилась уборка раненых и убитых. Двое, например, подберут упавшего и сами падают в свою очередь, а на их место тотчас же являются новые», – вспоминал О’Рурк.

Его дополняет французский офицер:

«Отступали в порядке, сколько позволяла местность. Русские, не занимая гребня горы, в некотором расстоянии выжидали нашего отступления, они направили все выстрелы на шлюпки, где было множество народу, огонь мог бы быть убийствен, шлюпки не защищались пушками с кораблей, кроме одного Obligado, который, воспользовавшись изредка задувавшим ветерком, стал в трех кабельтовых[208] от берега. Лейтенант корабля, г. Бурассе, командовал гребными судами. Уже несколько времени больной, он не хотел уступить поста, который позволял ему участвовать в действии. Смерть там нашла его. Между тем начали садиться на суда. Чтобы при этом не прижали отступавших к берегу, чтоб дать время собраться раненым и заблудившимся, высадили еще отряд позади береговой батареи. Мало-помалу уменьшалось число