Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции - Михаил Владиславович Синицын

Решение о том, что 1-й БФ будет наступать на день позже, принято лишь 20 июня, после увязывания действий дальней авиации (АДД)[379]. Для того чтобы массировать действия АДД и на 2-м Белорусском фронте, и на 1-м, было принято решение начало наступления для 1-го БФ сдвинуть на одни сутки. 23 июня АДД всеми силами, сосредоточенными на данном направлении, поддерживала 2-й БФ, а 24 июня – 1-й Белорусский фронт.

Выводы по 1-й и 2-й главам:

Идея о нанесении двух главных ударов принадлежит К. К. Рокоссовскому и его штабу. Был ли сам «спор» или нет – такие подробности вряд ли были отражены в документах. Также можно сделать вывод, что противоречия между Генштабом и Рокоссовским были, в его планах – одно, у Генштаба – другое.

Относительно же оценки работы СВГК весной 1944 г. следует отметить, что все основные решения об операции «Багратион» принимались на совещаниях Ставки в тесном взаимодействии со штабами фронтов, и нет оснований полагать, что она «диктовала» им свои приказы: так, 1-й БФ действовал уже по третьему плану, предложенному самим штабом фронта, с которым согласилось высшее командование.

Планируя наступление своих войск, Рокоссовский учитывал опыт предыдущих боев. В ноябре – январе его фронт проводил операции с целью обеспечить фланг паричской группировки, здесь с октября по февраль находились основные силы войск фронта. В ходе Рогачевско-Жлобинской операции наступление вдоль западного берега реки не удалось. Тогда Рокоссовский спланировал удар по восточному берегу и в марте попытался наступать здесь силами 48-й армии. Предполагая, что в июне здесь успеха достигнуть не удастся, он возвращается к плану Рогачевско-Жлобинской операции, только теперь удар наносится не по сходящимся направлениям, а по параллельным. По-видимому, это делается в том числе потому, что отсутствие дорог в лесисто-болотистой местности не позволяло массировать все силы на одном направлении. При ударе по сходящимся направлениям все силы бы оказались у Бобруйска, и в дальнейшем их продвижение было бы минимальным из-за перегруженности дорог.

Глава 3. Подготовка операции

3-1. Сосредоточение войск и маскировка

Ставка выделила достаточно большие силы для прорыва обороны противника в Белоруссии. 9 мая был взят Севастополь, тем самым высвободились силы, занятые в ликвидации группировки противника в Крыму. Уже 21 мая командующему 4-м Украинским фронтом была направлена телеграмма, предписывавшая соблюдать строжайшие меры скрытности железнодорожных перевозок. Запрещалась служебная переписка по этому поводу, почти полностью прекращались командировки офицеров и генералов в Москву. На остановках эшелоны немедленно оцеплялись сильными патрулями и люди выпускались из вагонов лишь командами. Линейным органам ВОСО и работникам Народного комиссариата путей соообщения никаких данных, кроме номера, присвоенного эшелону, не сообщалось.

Особую роль в плане занимала внезапность начала проведения операции для противника. Сам план операции разрабатывался узким кругом лиц – его знали: заместитель Верховного главнокомандующего, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей. Оперативные соображения фронтов разрабатывались тоже двумя-тремя лицами, писались обычно от руки и докладывались, как правило, лично командующими. В войсках развернулись работы по совершенствованию обороны. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты публиковали материалы только по оборонительной тематике. Вся устная агитация была нацелена на прочное удержание занимаемых позиций.

В плане сосредоточения войск 1-го Белорусского фронта и мероприятий по маскировке и ПВО можно найти описание сосредоточения всех частей и соединений, выделенных 1-му Белорусскому фронту[380].

28-я армия выдвигалась по дорогам по маршруту Новозыбков – Гомель – Речица – Останковичи. Она должна была начать выдвижение 30 мая, а закончить 12 июня. Особое внимание уделялось мерам маскировки. Так, на марше при появлении самолетов противника над колоннами следовало менять направление движения преимущественно в обратном направлении. По пути движения по грунтовым дорогам в районах постов регулирования следовало иметь две-три машины, которым следовало обозначать движение в противоположном направлении движения колонн. передвижение совершалось исключительно в ночное время, марш заканчивался к рассвету. Расположение войск на дневках маскировалось. На привалах было запрещено купание и стирка белья на озерах и открытых местах. Радиосвязь на период марша запрещалась, радиостанции опечатывались. Письменные распоряжения на марш отдавались только до штабов сд. От штабов сд и ниже приказы ограничивались устными распоряжениями. В звене корпус – дивизия распоряжения отдавались лишь на одни сутки. Переправа войск по мостам через реки производилась только ночью. Наплавные мосты на период светлого времени разводились. В частях имелись офицерские патрули, осуществлявшие контроль за соблюдением марша. Работающий автотранспорт обратно направлялся по шоссе Калинковичи – Речица – Гомель. 28-я армия переходила на новые позиции вместе с 377-м пушечным артполком (пап). 377-й пап перевозился на ж/д платформах, эшелоны прикрывались брезентом по каркасам платформ. Выгрузка и погрузка эшелонов шла исключительно ночью. С воздуха осуществлялся контроль за скрытностью войск.

К утру 12 июня части сосредоточились в районе Коренти, Верх. Козловичи, Бобровичи, Замостье, Золотуха, Останковичи, выполнив поставленную 1-м БФ задачу, указанную в оперативной директиве № 00414/оп от 28.5.44. Соединения совершили 200–250-километровый марш, проходивший в трудных условиях, при ограниченном количестве дорог и переправ, из-за чего марш пришлось совершать лишь по трем дорогам (каждый корпус имел лишь один маршрут). Условия местности и погоды в первую декаду июня были крайне тяжелые, из-за чего дороги были труднопроходимы.

Из-за этого происходило значительное отставание гужевого транспорта, в том числе из неприспособленных лошадей-«монголок», полученных незадолго до передислокации[381]. Всего части армии совершили в среднем 10 ночных переходов, проходя в каждый 22–23 км.

Дежурные офицеры штаба фронта вели контроль за соблюдением мер скрытности. В ЖБД 1-го БФ за 1 июня 1944 г. отмечалось: «В результате поверки офицерами штаба фронта выполнения графика движения и маскировки на марше вскрыт ряд нарушений: размещение тылов стрелковых дивизий на полянах, сосредоточение войск на дневках вблизи дорог, скопление конского состава на пастбищах, разжигание костров в утренние часы, передвижение в отдельных случаях обозов в светлое время и т. д. Командующий армией (28-й. – М. С.) в приказе № 0013 потребовал – все отмеченные недостатки устранить, усилить охрану расположения войск на дневках, обеспечить максимальную скрытность передвижения войск»[382].

В целях ликвидации недостатков для руководства и контроля за выполнением приказов в головные дивизии были высланы офицеры штаба. Особо выделенные офицеры ежедневно утром и вечером совершали облеты на самолете по маршрутам движения корпусов. Оперативный отдел штаба армии ежедневно составлял сводку о нарушениях маскировки в ходе марша.

3 июня в состав войск 1-го Белорусского фронта был