В сердце войны - Александр Николаевич Карпов

– В сарае, под сеном, –  ответила женщина. –  Там Петя еще весной начал новый погреб готовить, да не успел. Там земля рыхлая должна быть и не слежавшаяся.

Молодой человек одобрительно кивнул и повернулся в сторону стола, стоявшего у окна, за который стали садиться солдаты, расставляя банки с консервами и бутылки с алкоголем.

– Видать, на службу они сегодня не идут, раз пить собираются, –  отметил он, глядя на начинавших пировать гитлеровцев.

Один из немцев, сидевших за столом, повернулся в сторону чулана и, неодобрительно морщась, посмотрел на хозяев. Он подошел к ним и с шумом захлопнул дверь, оставив их в полной темноте в помещении, не имевшем окон. За дверью послышалась громкая речь, загремела посуда, зажурчала льющаяся в стаканы и кружки жидкость.

– Пируют гады, –  тихо произнес Илья, пытаясь сквозь щели между досок двери разглядеть что-либо происходящее в комнате.

Старушка тихо заплакала от горя и бессилия, от чего Витя, жалея ее, прижался к ней и положил голову на ее плечо.

Через некоторое время солдаты опьянели. Сквозь дверь в чулан начал просачиваться густой табачный запах и дым. Скрипели лавки и стулья. Кто-то входил и выходил из комнаты в сени. Послышались одобрительные интонации, говорившие сидящим в тесном и темном чулане людям, что немцам удалось найти повод для очередной забавы или веселья.

Неожиданно распахнулась дверь, наполнив помещение ярким солнечным светом, густым дымом сигарет. Пожилая женщина, ее сын и внук увидели, как два гитлеровца, стоя на перемещенном в центр комнаты столе, что-то подвязывают к крюку на потолке, служившему когда-то креплением для детской люльки. Тот, кого они крепили веревкой к кольцу, оказался соседским котом, пойманным ими на улице. Каким-то невероятным образом животное уцелело за два месяца оккупации и наступившего вместе с ней в городе голода. Ему удалось избежать голодной смерти, ухитряясь находить себе пропитание и не быть самому съеденным доведенными до отчаяния местными жителями, употребившими в пищу все имевшиеся запасы продуктов питания. Кот отчаянно сопротивлялся жестокости солдат, привязавших его задние лапы к кольцу. Те смеялись, комментируя проделанное, и подражали издаваемым животным звукам.

Один из немцев поманил к себе пальцем Витю. Мальчик, повинуясь жесту солдата, медленно встал и вышел из чулана. Тот поставил его к стене и показал, что надо смотреть на подвешенного к потолку кота. Еще один под одобрительные возгласы своих товарищей стал прилаживать штык к стволу карабина, делая это не сводя взгляда с извивающегося и молящего о пощаде животного. Витя, стоя у стены, испуганно смотрел на происходящее, ожидая чего-то худшего и заранее жалея бедное животное. Прикрепивший к стволу карабина штык немец принял боевую стойку в направлении кота и сосредоточенно смотрел на него. Остальные солдаты стали подбадривать товарища возгласами и смехом, одновременно глядя на мальчика. Глаза немца сузились. Лицо приняло серьезное выражение. Он оскалился и, сделав выпад вперед с карабином, едва не попал штыком в животное.

Витя вздрогнул от увиденного. Его руки сжались на груди, голова втянулась в плечи. Он плотно стиснул зубы, ожидая увидеть гибель несчастного кота.

Не ожидавшие промаха товарища солдаты залились смехом. Оплошавший в действии гитлеровец сосредоточился и, пошатываясь из стороны в сторону от немалого количества выпитого, снова сделал выпад с карабином вперед. На этот раз штык вошел точно в тело животного, проткнув его насквозь. Нанизанный на лезвие кот дернулся и бесчувственно повис, перестав издавать какие-либо звуки. На стол закапала его кровь.

Витя испуганно смотрел на происходящее. А солдат в это время снова ударил умирающего кота штыком и опять проткнул его насквозь. Теперь кровь текла тонкой, прерывистой струйкой, образуя на столе маленькую лужицу.

– Изверги, чем же он вам помешал? – тихо простонала пожилая женщина из чулана.

Солдаты неодобрительно посмотрели на сотворенное ими убийство животного. Послышалась ругань. Один из них поманил к себе Илью, который вжался в угол чулана, со страхом глядя на происходящее в комнате. Видя нежелание молодого человека подчиниться, немец пошел прямо на него и, схватив его, вытащил из чулана. Илью поставили посреди комнаты напротив подвешенного к потолку окровавленного тела мертвого кота. Солдат толкнул мужчину в спину и жестом указал на необходимость отвязать и убрать мертвое животное. Испуганный Илья не реагировал и стоял молча, опустив голову. Немец снова толкнул его в спину, жестом показывая на кота. Молодой человек поднял глаза к потолку, потом вжал голову в плечи и вдруг резко и неожиданно, вопреки своей врожденной хромоногости, выбежал из комнаты.

Гитлеровцы громко рассмеялись, жестикулируя и показывая пальцами вслед Илье. Один из них кивнул на мальчика, и все остальные посмотрели на него, что-то говоря друг другу. В руке солдата показалась бутылка с алкоголем. Его товарищ подошел к двери в чулан, где сидела старушка, и закрыл ее. Немцы схватили Витю и крепко сжали ему руки и голову, силой открыли ему рот. Мальчик задергался, но не смог вырваться. Что-то приговаривая и давя пальцами на щеки ребенка так, чтобы рот оставался открытым, ему начали вливать содержимое бутылки. Витя почувствовал давящую боль во всем теле. Он попытался освободиться, но сил в маленьком организме было недостаточно, чтобы противостоять нескольким взрослым и крепким молодым мужчинам. Горло его обожгла горячительная жидкость. Он стал задыхаться и захлебываться. Воздуха ему не хватало. Солдат, который держал ему рот, давя на щеки, ослабил хватку, чтобы мальчик смог проглотить влитое и вдохнуть воздуха. Едва Витя это сделал, как его снова заставили принять очередную порцию алкоголя. Снова хватка солдата была ослаблена, чтобы ребенок проглотил жидкость. И снова сильные пальцы сдавили ему щеки, открывая рот для очередного приема горячительного напитка.

– Шнапс. Хорошо, –  коверкая слова, приговаривал гитлеровец, а остальные смеялись, наблюдая за его действиями.

За дверью чулана голосила, произнося проклятия в адрес немцев, бабушка ребенка. Но покинуть своего заточения она не могла, так как дверь снаружи была подперта одним из солдат.

Влив в рот мальчика больше половины бутылки, гитлеровец отпустил его из своего цепкого захвата. Витя громко вскрикнул и стал ртом хватать воздух, рефлекторно пытаясь хоть немного заглушить вкус принудительно принятой внутрь тела жидкости. Немцы смеялись. Один из них зачерпнул ложкой порцию консервированного гороха из железной банки, стоявшей на столе и, схватив рукой голову ребенка, всунул ему горох в рот.

– Закуска! – с довольным выражением лица прокомментировал немец свои действия и тут же добавил: – Еще?!

Ошалевший от солдатской забавы над ним, Витя ничего не ответил, поддавшись позыву голодного организма принять предложенную ему пищу. Он старательно и быстро жевал горох и, едва