Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

Иваново до Чкаловского под Москвой, там мы загружались. Вылет был рано утром. Летели по такому маршруту: Москва – Будапешт, в зависимости от погоды в Алжире – посадка в Алжире, дозаправка, взлет и до Гвинеи-Бисау, там тоже посадка и дозаправка, потому что еле-еле дотягивали, почти девять часов через всю Африку, и оттуда – уже до Луанды.

В Луанде сложилась такая обстановка: португальцы ушли, топлива не хватало, нечем было и заправлять самолеты. И было принято такое решение – это уже надо отдать должное нашей разведке, которая договорилась с французской кампанией в Браззавиле. Там они дозаправляли наши самолеты.

– Фамилии переводчиков Вы не помните, с кем работали?

– Не помню, но это были курсанты четвертого курса.

– То есть, Ваша задача состояла в том, что вы шли из Москвы на Луанду, там разгружались и возвращались назад? Или вы там жили где-то?

– Мы, как группа обеспечения, жили там, в гостинице, нас кормили, все было нормально в этом отношении. Сначала прожили дней десять. Было неплохо – и встреча, и президент поставил задачу, чтобы нас хорошо кормили, мы ходили в столовую, точнее, в ресторан. Потом создалось такое положение, что самолеты заправлять стало нельзя, и первая пятерка перелетела в Браззавиль, заправились там, а неисправностей была куча, потому что самолет еще был «сырой» – и мы уже в Браззавиль летали.

– Со стороны кубинцев или ангольских военных были какие-нибудь жалобы на техническое состояние вооружения и техники, что им поставлялась из Союза?

– Нет, никаких. Они были очень довольны. Когда эти установки «Град» привезли (а это новая была установка, один залп около пяти гектаров накрывал), там как раз с севера шла колонна заирских войск, с целью захвата Луанды и свержения МПЛА. Так они не знали, куда бежать, те, кто остался в живых после этих залпов! Выгорало все, земля была желтая, на пути все уничтожалось! Получается, эти «Грады» и спасли положение[142].

Отношение к нам было очень хорошее. Фидель Кастро поставил своим конкретную задачу: русских носите на руках, охраняйте, как зеницу ока! И куда бы ты ни пошел, куда б ни отвернулся – всегда кубинцы рядом, и еще спрашивали, чем помочь, может, что надо? Большинство хорошо говорили по-русски. Весьма приятные ребята, очень теплые о них остались воспоминания.

– Сколько времени продолжалась Ваша командировка, когда Вы окончательно убыли в Советский Союз?

– Мы вернулись домой в феврале 1976 года.

Когда возвращались из Анголы, пережили небольшое приключение. Подходили к Алжиру в очень сложных метеоусловиях: была страшная гроза. Только подлетели к аэродрому – такая туча накрыла! Попали во фронт ужаснейший. Мы свернули в море, пробовали все это обойти – не смогли. Командир экипажа стал седой… Я никогда в жизни не видел, чтобы за сорок минут человек полностью поседел! Болтало ужасно, я уже думал – все, отлетался. Молния – как будто прямо по нам бьет, самолет бросает из стороны в сторону, такое ощущение, что сейчас просто перевернемся. Шли на ручном управлении. Еле-еле, чудом проскочили эту грозу, я считаю, только благодаря высокому мастерству экипажа.

Нас не посадили в Алжире, перенаправили в Марокко, в Рабат. А там из самолета нас не выпускали. Это была такая интересная картина! Хотели воздухом подышать, форточки открыли. А марокканцы выставили вокруг нашего самолета человек шесть вооруженных солдат и никого не выпускали, держали на прицеле. Даже дверь нельзя было открыть или рампу опустить, чтоб воздухом подышать.

Так мы и просидели в самолете полтора часа, в жуткой духоте, пока не приехал наш посол и не решил вопрос о нашем пребывании там, о дозаправке, о питании и проживании. Нас выпустили, разместили в гостинице, покормили, там мы переночевали. Вылетели из Рабата – через Будапешт – и на Москву.

– А где Вы служили потом?

– Оттуда я вернулся в Иваново.

– А как оказались в Витебске?

После Иваново, когда получил орден «Знак Почета», я был назначен старшим инженером 19-й военно-транспортной дивизии. Она располагалась в Сеще, под Брянском. Там большой аэродром, его еще немцы построили. После Сещи было приглашение в Москву. Командующий был генерал-полковник Пакилев. Он дал мне три дня, я приехал в Москву, в Медвежьи Озера. Я уже был подполковником. Говорит: езжай, посмотри, если понравится – скажешь, завтра будет приказ о твоем назначении сюда.

А там – городок, пять домов пятиэтажных для офицеров и Центр по переучиванию личного состава. Называлось это ШМАС – школа младших авиационных специалистов. Я походил там – а это был июль месяц, жара, местность болотистая, комары заели! Все женщины, дети с веточками ходили, обмахивались, чтобы комаров отогнать. Потом пришел в гостиницу – а это были просто две квартиры в одном жилом доме – дежурная встретила, принесла мне графин воды, а вода красная! Спрашиваю: и вы ее пьете? В ответ слышу: да вот, кипятим несколько раз, потом пьем. Походил я, походил, встретил еще своих друзей, что там служили, спросил: как, есть смысл сюда переезжать? Они говорят: лучше не переводись. Вернулся я к командующему, доложил: товарищ командующий, отбой. Он мне: ну, все, больше не дождешься таких предложений, повышения не будет! Там-то полковничья должность была, то есть он на повышение меня хотел отправить.

Я вернулся в Сещу, пробыл там еще два с половиной года. И оттуда был переведен на Ил-76, в Витебск, там стоял авиационный полк. По оборудованию они похожи на Ан-22, и в полку нужны были люди, которые эту технику знали.

– Ил-76 работали на заграницу?

– Все время на заграницу. Как и Ан-22. Вот так сложилась моя судьба, что пришлось почти весь мир облетать. Проще, наверное, сказать, где я не был.

Сначала была одна эскадрилья Ан-22 – как раз, когда в Анголу летали. Потому что на первых порах они еще проходили войсковые испытания, на предмет годности для использования в вооруженных силах. Самолет был сначала однокильный, и его бросало из стороны в сторону, ужас! Это только летчик-испытатель мог такое выдержать, управлять таким самолетом и посадить его.

Потом приняли решение сделать два киля, и тогда полет стал более-менее стабильным. И перед Ташкентом поставили задачу построить три полка этих самолетов.

В самолете был грузовой отсек и удобная гермокабина, так что летчикам и возможным пассажирам уже были созданы более-менее нормальные условия.

Десять самолетов были переданы в распоряжение Красного Креста. Они выполняли задачи, связанные с ликвидацией последствий чрезвычайных ситуаций: землетрясений, наводнений, последствий боевых действий, доставляли гуманитарную помощь и так далее.

Случались у нас и потери. Во время служебной командировки в Перу мы потеряли один борт, и я чудом остался жив, потому что должен был лететь в составе группы именно на