Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

хлопец кубинский – на чистейшем русском языке говорит: товарищ советник, вас приглашает старший нашей колонны полковник такой-то. Спрашиваю: а где он? Во главе колонны. Подъезжаем. Полковник выходит из машины и говорит: вы поедете вместе со мной. Посадили меня вместе с кубинцами, а машина ангольцев, в которой я до этого ехал, осталась в задних рядах колонны.

Кубинцы были очень доброжелательны, очень вежливы, культурны. Этот Николас учился в Советском Союзе, в Иваново. По-русски говорил лучше нас. И если кто-то при нем вспоминал Иваново, реакция его была всегда такая: «Ах, Иваново! Какие там прекрасные женщины!»

Расскажу о том, как комплектовалось окружение, в котором я находился.

Капиталисты проводили очень интересную политику в Африке. В пример можно привести Центральноафриканскую Республику. Там англичане, корпорация вместе с американской «Дженерал Електрик» обеспечивала всю столицу электроэнергией. Как только какая заварушка – специалисты хватают два самолета, забирают техническую документацию, улетают на соседние острова, перед этим все выключают. Местные просыпаются – света нет. Без англичан они становились просто беспомощными.

Ангола была колонией довольно отсталой: оттуда черпали материальные ресурсы и не развивали абсолютно ничего своего, никакой промышленности. Для работы привлекали специалистов – в большинстве португальцев, их там работало около 600 тысяч человек. И вся Ангола была разделена на сферы влияния. Например, Бенгельская железная дорога[152], по которой вывозили руду из провинции Шаба, из Заира – была построена англичанами, и рабочих там, да и прочих, в 30-километровой зоне, прилегающей к дороге, учили только английскому языку. Вторая мощнейшая корпорация – на юге, в городе Кассинга[153], по добыче железной руды, там работали немцы, и учили, соответственно, только немецкому языку. Сауримо[154] – это северо-восточная часть, компания «Диамант», которая занималась добычей алмазов, там были и бельгийцы, и юаровцы, и прочие, и учили французскому языку. В результате такой политики к моменту получения Анголой независимости только 25 % населения могло общаться на португальском языке. Вторым основным языком был кимбунду – язык одной из самых многочисленных народностей.

И еще один момент. Когда нужно было что-то включить, механизм завести, португалец говорил ангольцу, который с ним работал: отвернись. Тот отворачивался, и португалец нажимал кнопку.

С получением независимости ситуация изменилась в корне. Стали отправлять на учебу в Москву в Иваново, Казань, другие города в военные училища. Поскольку в стране нужно было создавать армию, чтобы имелась хоть какая-то защита. А защищать было трудно. Страна – шесть территорий Беларуси и всего 7 миллионов человек. И кроме всего прочего – панический страх ангольцев перед белым воинством. В частности, южноафриканским.

К чему я все это? В Анголе после провозглашения независимости потеряла не столько Португалия, сколько все эти компании, которые занимались разработкой месторождений. Ведь это богатейшая территория, кладезь! Золото, алмазы, руда железная, нефть, дерево черное, дерево красное!

А что получилось в Португалии тогда? Примерно то же самое, что в Москве в девяностые годы. Пал режим Салазара, начался процесс демократизации. И забыли про армию. А армия насчитывала где-то 125 тысяч человек – колониальная, то есть. Причем туда набирали десантников, желательно уже воевавших где-нибудь, с опытом, и чтобы у них не было родственников никаких. То есть, если убьют – чтобы пенсию никому не платить. Воевали наемники грамотно, но до определенного момента. Как только командиры подразделений наемников видели, что они проигрывают сражение, операцию, они массово сдавались в плен. Советник прокурора Анголы рассказывал такую вещь: он встречался с пленными португальскими военными, которые были там, и это были представители самых разных национальностей. А по контракту, если он попадал в плен, в тюрьму – ему все равно выплачивали 50 % оклада, или две трети. Часто бывало так: кубинцы рассекают оборону, и многие – сразу флажок белый на штык, сдаюсь. И потом еще объясняли: зачем мне умирать за кого-то? Ну, дадут мне десять лет, пока отсижу, денег набежит предостаточно.

– В составе южноафриканской армии такое было?

– Во многом там была не южноафриканская армия, а тоже сбор наемников всех сортов.

Наемники шли двумя путями. ЮАР организовала на своей территории, со стороны Намибии, наступление с юга на север, на Уамбо. Из Заира, от границы Заира и Конго, шли с северо-востока на столицу Анголы – Луанду. Наступление на Луанду с юга замедлилось на рубеже реки Кванза, так как у юаровской армии не было десантно-переправочных средств для форсирования больших рек. Наемники остановились лагерем, ожидая поставок этих средств. Используя эту заминку, кубинские летчики нанесли несколько авиационных ударов по району сосредоточения наемников. И группировка прекратила свое существование. Наступавшие на Луанду с северо-востока остановились на дневку и обед в 20 км от Луанды. Кубинские войска нанесли удар по этой группировке при помощи комплексов «Град» и полностью уничтожили противника. С этого дня место разгрома стало называться Долиной Смерти. Сейчас там стоит монумент, в память о том событии.

Экспедиционный корпус, который был внутри Анголы, разбежался. Потому что в Португалии пошел процесс демократизации, зарплату им не заплатили, а по условиям контракта у них было так: три месяца подряд зарплату не заплатили – можно сдавать оружие и уезжать.

С группой ангольских военнослужащих ОМУ ВС Анголы. 1980 год. В. А. Авилов – в центре

Видя, что португальская армия, которая защищала Анголу внутри, развалилась, разбежалась (а люди рассказывали, что машины в аэропорту были брошены новые, даже с ключами зажигания, садись и поезжай, целые очереди их там стояли, бери, какую хочешь[155]), четыре политические партии – МПЛА, УНИТА, ФЛЕК и ФНЛА – собрались на переговоры. Кстати, в нашей прессе тоже врут: всем этим партиям без исключения Советский Союз давал деньги, оказывал равную помощь.

– Во время войны за независимость, в 1961-1975 годах?

– Да, тогда. Четыре партии собрались, чтобы подвести итоги своей деятельности, выбрать руководящие кадры и органы, и все такое прочее. Конечно, самым сильным лидером на тот момент был Антонио Аугуштиньо Нето. Он был человек очень добрый, по специальности врач, писатель, драматург. Фигура наиболее значительная. Выбрали его.

А при дележке остальных должностей в зале, где они заседали, произошла перестрелка. Я был в этом зале, мне показывали пулевые отверстия. Так эти партии разошлись между собой[156].

УНИТА – более мощная группировка – контролировала в основном центр страны, плодородные земли. Ее поддерживала более консервативная часть ангольского общества. Они ушли в оппозицию. Все остальные по уровню были скорее шавки.

Жонас Савимби, конечно, пользовался огромным авторитетом. Он имел два высших университетских образования, причем одно из них получил на факультете теологии. В совершенстве владел всеми европейскими языками и где-то семнадцатью-восемнадцатью местными диалектами. Сам тоже был фигура значительная.