Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

наши училища, только пальцами у висков крутят! Так и хочется вспомнить, как у нас Ворошилов, Буденный – были героями, а когда началась Великая Отечественная война, так оказалось, что не умеют воевать.

– Вы говорили по-португальски? Или работали только через переводчиков?

– О, это интересный вопрос.

Сначала добавлю кое-что о работе и важных событиях, свидетелем которых был. Наша группа специалистов состояла из четырех человек. Первый – полковник Кучан Иосиф Константинович, первый такой настоящий руководитель, он был из Ташкента, начальник 4-го отдела оргмобуправления Среднеазиатского ВО. Специалист капитальный. Следующий – я. Потом – Шураков Иван Васильевич, из Ленинградского ВО, по оргштатным вопросам. Vi Беляев Виктор Филиппович, из Минска, из ОМУ КБВО. Но пользы от него не было, потому что он занимался чисто организационной работой, мобилизационной, во 2-м отделе оргмобуправления.

Мы с этой нашей группой подготовили руководящие документы для работы оргмобуправления. Сначала это управление возглавлял подполковник «Моно» – так его называли. Все эти ребята, бывшие партизаны, имели такие звучные клички – «Ленин», «Сталин», «Молотов» и прочие. Этот товарищ имел кличку «Моно» – то есть «маленькая обезьянка». Затем его сменили.

19 сентября 1979 года умер в Москве Аугуштиньо Нето. И вместо того, чтобы сообщить сначала нам, советникам, об этом сообщили сразу его соратникам, но не нам. В итоге – все вокруг об этом твердят, а нашим – ни слова! Приходим утром на работу – на нас смотрят косо, на улицах люди ходят в черных повязках, лозунги: «Любимый наш человек, зачем ты поехал умирать к белым обезьянам?»

Кстати, у них – негров – есть своя расовая теория. Смысл этой теории сводится к следующему: большая часть населения Земли имеет темный цвет кожи, а белая раса – это выродок, потому этот выродок такой злой, жестокий и ненавидит все черное. Хотя все детки ведь рождаются белыми, в том числе и у негритянских женщин, и только потом темнеют.

После смерти Нето в стране объявили траур на 45 суток. Эти дни были для нас – советских – очень тяжелыми, боялись вспышек, обострения отношений. Все время ходили вооруженными – автомат под сидением в машине, один пистолет на поясе, другой – под коленом. Без оружия не выезжали вообще никуда.

– Личное оружие было у каждого советника, обязательно?

– Да, конечно: пистолет ПМ. При выезде в войска брали автоматы. Кроме личного, было еще оружие подарочное – от кубинцев. Кубинцы побывали в бою, разгромили группировку, захватили трофеи – приносят, говорят: Валентин, вот тебе от нас «вальтер», вот тебе гранатомет, вот тебе еще то-то и то-то. Все в квартире было увешано оружием.

Однако что интересно: трогать наших людей – то есть советских, как они говорили, русских – Савимби категорически запретил. Если наши попадали в переплет – случайный выстрел, случайная мина, еще какая неприятность – и нечастый каждый раз, если человек у нас погибал, Савимби присылал соболезнование! Смысл такой позиции был в следующем: русских не трогать, они нам строят армию, а мы эту армию возьмем под контроль!

В Анголе наши организовали два общевойсковых училища: общевойсковое – в Уамбо, и военно-политическое, единственное в Африке – в Луанде. Как правило, половина выпускников попадали в ФАГОТА, а половина – в УНИТА. То же самое касалось и школ младших специалистов.

– То есть, просто перебегали?

– Именно так.

Я не рассказал, как учили португальский язык. Нас было четыре человека, и пятый – переводчик, Сергей Сапожников, из Белоруссии, кстати. Он говорил так: Валентин Афанасьевич, я вам сейчас напишу на бумаге четыре вопроса по-португальски, вы их запомните. «У ке э ишту? (О que έ is to? – Что это такое?)», «Дигамэ, пор фавор (Diga те, рог favor. – Скажите, пожалуйста)», «Кому пронунсиар ишту (Сото prononciar is to? – Как это произносится)!» и «Эшкреве, пор фавор, эшта палавра (Escreve, рог favor, esta palavra. – Напишите, пожалуйста, это слово)». И потом у нас начиналась игра. Спрашиваешь «У ке э ишту?» – дерево, лист, машина, дом, например. Тебе называют – запоминаешь. Проходит два-три месяца, и у тебя уже накапливается солидный запас слов в памяти.

Следующий этап – учились вязать их в предложения. А грамматика в португальском языке очень сложная. С одной стороны – слово как слышится, так и пишется, и читается, без всяких выкрутасов, это вам не английская транскрипция! Но – шестнадцать времен. Следующее препятствие – артикли. Еще – слияние предлогов и артиклей и спряжение неправильных глаголов. С этим поначалу были сложности.

Обычно у них слова заканчиваются на «ер», «ор», «ир». Очень простое словообразование: «пэйше (peixe – рыба)» – «пэшкадор (peixcador – рыбак)», «трабаллю (trabalho – работа)» – «трабаллядор (trabalhador – рабочий)». Группа романских языков.

В. А. Авилов за штурвалом Ан-12. 1981 год

– То есть, понимать язык стало уже не сложно?

– Да, это произошло достаточно быстро. И примерно через полгода я уже общался свободно с ребятами, на бытовом уровне.

А вот дальше был интересный момент. Нам, советникам, категорически запрещалось разговаривать с высокопоставленными начальниками без переводчика! Считалось, что, поскольку я не имею специального языкового образования, то я могу ему неправильно что-то сказать, а он – неправильно понять, и будет международный конфликт. А все начальники, с которыми у меня был контакт по роду службы – это ведь были высшие чины государства. Замначальника Генштаба, член ЦК МПЛА. Кимба – провинциальный комиссар Кабинды, член политбюро. Дино Матросе – член политбюро, секретарь по вопросам обороны. Только ведь переводчиков у нас не хватало.

Бывало и так: ехать нужно куда-то – а переводчика нет, занят. Я тогда просто спрашивал у главного военного советника: Василий Васильевич[160], что же мне делать? Помню конкретный случай, когда нужно было ехать к комиссару провинции Бенгела, а переводчик был занят. И Василий Васильевич говорит мне: Валентин, возьми с собой презент и поезжай к нему так, потому что время не терпит, когда еще переводчик освободится. А почти все провинциальные комиссары учились в Советском Союзе и в какой-то мере знали русский. Комиссар в Бенгеле был как раз из таких. Такой у нас с ним и состоялся разговор на высоком уровне: я вручил ему презент, передал привет от Василия Васильевича и сказал – вот я к вам приехал в нарушение всех инструкций, без переводчика, однако вопрос срочный. И поговорили, решили все проблемы.

Шахнович был умнейший и добрейший человек, кстати. И наш посол – Вадим Петрович Логинов – тоже человек был замечательный. «Ребята, давайте разбираться. Ребята, спокойно, сейчас все выясним». Никогда не ударялся в панику.

Последняя встреча с Шахновичем у меня была, когда в сентябре 1981 года он прилетел в Луанду уже в качестве консультанта в составе комиссии Генштаба СССР. Ему тогда говорят: Василий Васильевич, кубинская сторона вам выделяет охрану и машину. А он встает