Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

стала нелегальной. После этого слово «Ангола» произнес только в 1986 году Горбачев, что, мол, там наши тоже находятся, и приравнял ветеранов Анголы к ветеранам Афганистана[168]. Другое дело, что льгот нам никто не дал, потому что многие из нас ничем не могли доказать, что мы там действительно были. Потом, когда я пытался выяснить в отношении себя этот вопрос, мне так и сказали: мы тебя туда не посылали, поэтому не дергайся.

Так и началась моя спецкомандировка в Анголу. В 1979 году я туда поехал и отслужил там три года. Два года – по приказу, как офицер. На третий год остался как вольнонаемный. Приехал в Луанду в августе, кажется, 1979 года, а уехал в июне 1982-го. Почему помню: Аугуштиньо Нето умер в сентябре 1979-го, и я помню его похороны.

Это был очень сложный момент, если не сказать – страшный. Нето уже умирал, и долго думали его соратники, куда же его везти, то ли в Штаты, то ли в Москву. В советской военной миссии ввели круглосуточную вооруженную охрану. Всех, кто служил в армии и умел обращаться с оружием, привлекли. Многие ведь переводчики были совсем молодые ребята, в армии не служили, хорошо, если окончили институт. Много было курсантов Военного института Министерства обороны.

Нето увезли в Советский Союз. А потом, когда он умер, среди анголан пошла молва, что его там зарезали, специально. И начались массовые беспорядки, волнения. Помню, нас вызвали к старшему – тех, кто служил в армии… Наша военная миссия располагалась напротив Министерства обороны Анголы, окна на окна. А ведь не известно было, кто там чем дышит! Так я целую ночь лежал с пулеметом, охранял нашу оружейную комнату. В ту самую ночь, когда тело Нето привезли из Москвы.

А на следующий день началось невероятное. Когда пошли толпы людей… Анголане ведь Аугуштиньо Нето за родного отца считали, его действительно очень любили. А недалеко от нашей миссии располагался президентский дворец, и там стоял его гроб. В президентском дворце и состоялась церемония прощания. И как раз эти толпы анголан проходили мимо нашей военной миссии. А толпа – это страшное дело! В нашу сторону и камнями кидали, и что только не летело! Мы даже не выглядывали. Возле ворот миссии стояло два БТРа. там сидели вооруженные кубинцы, охраняли нас.

– Португальского языка до поездки в Анголу Вы не знали?

– Не знал. С языками у меня вообще интересная история получилась.

Когда я приехал в Луанду, меня вызвал, как мы его называли, «молчи-молчи» – особист. Я вошел, представился по уставу, как военный. Он мне машет рукой: да брось ты, парень, тут все по имени-отчеству обращаются. Расскажи лучше, как долетели, как перелет перенес. Я думаю – чего это он меня об этом спрашивает? Ну, рассказал, как долетели. Он снова спрашивает: а как вообще воздух, качка, нормально это переносишь? Я отвечаю: нормально, все хорошо.

А как раз Василию Васильевичу Шахноеичу, который был тогда ГВС, дали Ан-26. Сами понимаете, ездить по дорогам в Анголе было опасно, как только выедешь за Луанду – все заминировано. Для самолета ГВС прислали экипаж из Чкаловской дивизии. До этого эти ребята возили маршала Агаркова. И вот, после всех этих вопросов особист задал главный вопрос: а как вы относитесь к тому, чтобы поработать с английским языком? Я подумал: что значит, как отношусь? Если это приказ, если Родине надо – значит, надо, выполним. Так началась моя переводческая карьера в Анголе: не с португальского, не с испанского, а с английского языка.

Год я отлетал на самолете ГВС в качестве бортпереводчика. Куда он – туда и я. Излетал всю Анголу. Даже в Луссаку слетать довелось – в Замбию: тогда там находился замминистра иностранных дел СССР, Ильичев, мы его оттуда забирали.

А. С. Шлык с женой Валентиной Яковлевной. Луанда, 1981 год

Через год я попросил убрать меня с этой должности. Дело было в том, что ко мне приехала жена. Ребенку было шесть месяцев! Мы ведь сначала прилетели в Луанду вместе, потом жена улетела, в 1980-м он родился, здесь, в Беларуси. В год Олимпиады (смеется)] А когда ему было шесть месяцев, я ей написал: мама Валя, приезжайте, умирать, так вместе, а жить я без тебя не могу! И она прилетела, с шестимесячным Пашкой. Меня там, конечно, наши генеральши-полковницы чуть не порвали на клочки: бессовестный ты, жену и такое дитя сюда приволок!!! А я им отвечал: да, у нас такая семья, мы друг без друга никуда.

– Немного подробнее, когда она к Вам прилетела?

– Сначала мы прилетели почти вместе, в 1979 году она меня догнала. А потом ей пришлось вернуться, потому что она забеременела, а нашим женщинам запрещали там рожать, не позже шестого месяца нужно было возвращаться в Союз. Я как раз удачно подгадал, у меня на эти сроки выпал первый отпуск. В этот отпуск я вместе с ней прилетел и оставил ее в Союзе.

С женой мы учились в одной группе, она тоже преподаватель испанского и английского языков. Она даже какое-то время работала там, в Луанде, в нашем представительстве Аэрофлота, с английским языком. Сначала она боялась, конечно. Выходить никуда было нельзя, по улицам ходить было нельзя, на общественном транспорте передвигаться тоже было нельзя. Когда первое время стреляли, пулеметные очереди слышались, она за меня пряталась, чуть ли не под мышку (смеется)] Я ей говорил: «Валя, тебя это не спасет! Если по нашим окнам палить начнут, не бойся, у меня оружие есть, будем отбиваться!» А потом она привыкла.

Расскажу подробнее, как я ушел с бортперевода. У нас был старший референт, Юра. Я пришел к нему и просто попросил: Юра, у меня все-таки семья, ребенок маленький, извини, но слишком много моментов было в воздухе, когда я мысленно прощался с жизнью. И сбить могли, и еще что угодно. Попросил: найди на эту работу молодого парня, неженатого, вдруг что… А я свои обязанности честно выполнил, год от звонка до звонка отлетал. Мне нашли замену – вот так я спустился на землю. Пришлось осваивать португальский язык.

Когда меня в Министерстве обороны СССР направляли в Анголу, мне сообщили, что я должен лететь со своим испанским языком в район Лубанго, где располагалась база кубинских ВВС. Там находилась наша заправочная база – в городе Мосамедеш. Туда без дозаправки долетали юаровские «миражи» – бомбить. Им хватало топлива прилететь, отбомбиться и улететь обратно. База была уничтожена, все танкеры, всё. Там стали строить базу ВВС, взлетно-посадочную полосу.