За щитом Давида: Размышления израильского офицера о разведке, армии, людях и о стране - Борис Геллер

В те времена одним из условий приема на службу в государственные структуры было положительное заключение графолога. Поскольку эта порочная практика кое-где еще сохранилась, считаю необходимым сделать отступление и рассказать читателю о графологии.

* * *

Определимся с терминологией: существует огромная пропасть между сравнением почерка (в частном случае, между сравнением подписей) и предсказанием характера человека и его деловых качеств, основанном на изучении почерка. Сравнение почерка — общепринятая криминалистическая экспертиза, возможная при соблюдении ряда жестких ограничений.

Надо понимать, что почерк человека меняется в зависимости от языка текста, психического состояния, усталости, освещенности, формата и качества бумаги, вида ручки иди карандаша, твердости поверхности, на которую положен лист. Предсказание характера и человеческих качеств по почерку — графология — не более чем лженаука. Таково актуальное мнение психологов, психиатров и криминалистов. Ближайшая аналогия — сравнение астрономии с астрологией.

Среди огромного количества адептов лженаук графологи живут лучше всех. У них есть свои журналы и научное сообщество, форумы и конференции. Они пролезли в суды, где дают экспертные заключения, их прикармливают отделы кадров предприятий и частные сыщики.

В течение многих лет я был секретарем ежемесячного научного семинара отдела криминалистической экспертизы израильской полиции. Однажды мне пришла в голову рискованная идея свести на семинаре графологов и наших экспертов-почерковедов. Научная дискуссия моментально переросла во взаимные оскорбления. Обеих дам-графологов пришлось эвакуировать через пожарный выход.

* * *

Разведшкола того времени занимала три квартиры в самом центре Тель-Авива. Обучение было интенсивным, но по сегодняшним меркам примитивным, поверхностным: НН и умение уходить от слежки, фотография, работа на ключе[93], шифрование, поведение на допросе. Эли увлекся учебой и, по словам его супруги Нади, любил слегка прихвастнуть своими вновь приобретенными навыками.

Как выяснилось позднее, история прикрытия, «сшитая» для Эли Коэна, была далека от идеала.

Читатель помнит, что костяк легенды — это факты реальной биографии агента. И Эли оставили место рождения (Александрия, Египет), однако омолодили его на десять лет и переместили в Аргентину. Итогом должен был стать богатый арабский бизнесмен, долгие годы проживший в Буэнос-Айресе и приехавший в Сирию с желанием открыть крупное дело.

Эли попрощался с семьей и надолго уехал в Аргентину изучать язык и культуру страны. Аргентина тех лет — страна военных и политических переворотов, изобильной еды и танго. Огромный космополитичный Буэнос-Айрес потряс воображение провинциала Коэна. На одной чаше весов режим экономии, принятый в Израиле, на другой — горы доступной еды, модные женские платья, отполированные до блеска мужские ботинки. Все это кружило ему голову.

Эли погрузился в изучение испанского языка и его диалекта лунфардо, характерного для столичных жителей. Он «перестал» быть израильтянином и представлялся как Камель Амин Табит, бизнесмен. В начале 1960-х, о которых идет речь, в Аргентине проживали более полумиллиона мусульман. Много позже, на военном суде в Дамаске, Камель Амин Табит не сможет ответить на простой вопрос судьи: «Где вы, мусульманин, молились в Буэнос-Айресе?» Очевидный провал в легенде.

Чтобы овладеть испанским, Эли понадобился год, и в 1962 г., «после долгих лет жизни на чужбине», он приехал в Дамаск. Завязал полезные связи на самом верху военной и политической элиты страны, отправлял в Израиль бесценную информацию. Согласно легенде, он был очень богатым деловым человеком, но в то же время бизнес в Дамаске отчего-то не вел. Со временем у сирийской контрразведки появился закономерный интерес к тому, чем живет и что, собственно, делает в стране Камель Амин Табит. На вопросы друзей о бизнесе Эли отвечал, что изучает рынок. Видимо, изучать рынок бесконечно долго нельзя. Подозрения насчет Коэна росли, множились… Все закончилось трагедией: арест, допросы, суд, казнь.

Подготовка нелегалов — дело хлопотное, долгое и затратное. Там, где возможно, не в пример выгоднее официально связываться с разведками стран-союзников или нейтральных государств. В «Бюро» этим круглосуточно занимается специальный департамент «Планета». Многие сотрудники переходят туда в порядке ротации, устав от оперативной работы.

Вот рассказ Х, сотрудницы «Планеты» в отставке, в прошлом оперативника с большим стажем.

Мои предки приехали в Америку из Голландии бог знает когда, чуть ли не во времена Mayflower. История умалчивает о том, как они очутились в Алабаме, в городке со странным названием Талладега и с населением в 20 000 человек. Where pride is our heritage. Ничего, кроме непомерной гордости, город предложить жителям не мог, и я покинула его без всякого сожаления, как только окончила школу.

Годичный опыт самостоятельной жизни в Филадельфии поначалу казался отрицательным. Я с большим трудом привыкала к ритму мегаполиса. Но постепенно появлялись знакомые, завязывались отношения, нашлась сносная работа в модном тогда кафе «Каскад». Я долго выбирала будущую профессию и в итоге очутилась на факультете антропологии и сравнительной лингвистики Филадельфийского университета, имея самое смутное представление об обеих науках.

Учиться мне было интересно, но на последнем курсе остро встал вопрос, а можно ли прокормиться, занимаясь темой «Философская антропология и страсти человека», даже если отлично знаешь испанский и арабский. В одно прекрасное солнечное утро факультет посетили два серьезных, прилично одетых джентльмена. Еще немного, и я подписала бы контракт с ЦРУ, но мой тогдашний бойфренд, а ныне муж, мечтал о переезде в Израиль. Так мы и поступили.

Насчет вопроса о легенде и того, кого надо опасаться. Однажды я работала в Берлине, жила в отеле, «пасла» клиента. Мой номер был на имя Сони Краузе, бельгийской подданной, консультанта в области туризма. Работа интересная, прилично оплачиваемая, с гибким графиком. Я представлялась внештатной сотрудницей французского издательства Routard, составляла новый путеводитель по Берлину. По этому случаю в моем номере было полно справочников и карт. Весь этот хлам в живописном беспорядке был свален на письменном столе. Периодически я его перемешивала, чтобы горничная не заподозрила неладное. Нам долго вдалбливали в голову, что в отелях в первую очередь надо опасаться не контрразведчиков, а швейцаров, консьержей и горничных. Все они, как правило, подчиняются местной службе безопасности.

Несмотря на то что работа горничных строго регламентирована и не требует высшего образования, они далеко не так глупы, как мы думаем. Они очень наблюдательны и за 20 минут, отведенных на уборку номера, способны сделать множество заключений. О некоторых из них (мало багажа, не ночевал в номере, странные предметы, нет зубной щетки, шторы все время задернуты, запах химических препаратов или чистящих средств) работницы докладывают шефу. А у шефа, как правило, экс-полицейского, прекрасные рабочие отношения с бывшими коллегами. И вообще, как известно, полицейских в отставке не бывает. Так что жди неприятностей. Опасаться надо всех, а прочная легенда — залог долгой и счастливой жизни.

* * *