За щитом Давида: Размышления израильского офицера о разведке, армии, людях и о стране - Борис Геллер

30 лет, рассказывал, что безошибочно выявлял русских по манере стричься, оставляя шею открытой. Иосиф Григулевич вспоминал, что, выдавая себя за гражданина Коста-Рики, не представлял, как в этой стране принято чистить апельсины.

В Москве в 1970-х работал интересный человек — Леонид Семенович Школьников, хореограф бальных танцев. Сегодня о нем почти забыли, а в немногих интернет-статьях, где вспоминают, он рисуется эдаким любимцем партийных властей, создателем танцев для колхозников и шахтеров. О таком образе можно лишь сожалеть. Мне посчастливилось учиться у Школьникова — и не только танцам, но и пластике, умению двигаться, хорошим манерам. Он прекрасно ориентировался в нюансах зарубежной жизни, в ресторанном деле, приемах, фуршетах, в общении с обслуживающим персоналом. Леонид Семенович готовил будущих дипломатов и разведчиков. Дома у него имелась огромная картотека c модными реалиями того или иного периода в нужной стране. Уроки Школьникова я пронес через всю свою жизнь, и они не раз помогали мне ориентироваться в спорной ситуации.

Я много раз задавался вопросом: что отличает за границей моих соотечественников — бывших и нынешних? Серьезных исследований о пластике и мимике русских и израильтян я не нашел. Инструкторы на курсах не обогатили мои знания ничем, кроме ссылок на примитивные рассуждения в интернете. Мол, русские женщины с раннего утра при украшениях и на каблуках, ну а мужчины смотрят вокруг грозно, как самураи. Если кому не известно, то, по японским преданиям, самурай, выходя за ворота дома, встречал по меньшей мере семерых врагов. Израильтяне, как считает интернет, поголовно крикливые и в сандалиях на босу ногу. На самом деле ситуация гораздо сложнее, чем кажется, и я дал бы следующее резюме: если оставить в стороне анекдотичные ситуации, то отличить русских от израильтян крайне сложно.

Два раза во время пребывания за границей меня удивляла проницательность окружающих. Первый раз — в Венеции. Я ждал жену на площади у базилики Санта-Мария-Глориоза-деи-Фрари, как вдруг ко мне подошел молодой карабинер и спросил по-итальянски: «Как дела, коллега?» На мой удивленный вопрос, что он имеет в виду, карабинер ответил: «Вы ведь полицейский или военный. У вас цепкий взгляд». Он оказался прав, потому что во второй раз я погорел из-за того же цепкого взгляда. Жаркий полдень, крохотное кафе в Триесте. Я заказал кофе и минеральную воду. Хозяйка поинтересовалась: «Вы из Израиля? Не удивляйтесь, у нас бывают израильтяне, у них взгляд другой, чем у остальных туристов».

Раз уж разговор зашел о том, как мы выглядим со стороны, давайте задумаемся о том, кто на нас смотрит. Не устану повторять, что агентам, работающим за границей, надо бояться не только и не столько контрразведки, а обычных граждан. В разных государствах, в разных культурах отношения между населением и полицией могут заметно отличаться. Французы «фликов» недолюбливают, стучат редко, на контакт с представителями власти идут без особой охоты. Немцы, и особенно швейцарцы, опираются на идею коллективной безопасности — смотри, наблюдай, докладывай, если что не так. И в этих странах итог для разведчика может быть печальным.

7 февраля 1998 г. в Швейцарию прибыли пять сотрудников МОССАД. Ночью 19 февраля в одном из домов в пригороде Берна (там проживают иностранные дипломаты) их задержала местная полиция. Двое агентов находились на улице, трое устанавливали прослушку на телефонной линии в подъезде. Одна из жительниц дома, которой в ту ночь не спалось, заметила около дома подозрительных людей и сразу же вызвала полицию.

Вернемся к легенде. В итоге долгой и кропотливой работы вся история должна выглядеть органично, сидеть на агенте, как перчатка на руке. Биография, профессия, язык, навыки и привычки обязаны быть увязаны гладко, без узелков. Ошибки, нестыковки и швы вылезают, как правило, в самый неподходящий момент и обходятся дорого.

С точки зрения «Бюро» страны делятся на базовые и вражеские. Скажем, Мальта для израильских агентов — базовая страна, то есть по ней можно свободно передвигаться, можно использовать ее как трамплин, главное — не раздражать полицию. Для непродолжительного визита на Мальту не нужна детальная, хорошо продуманная легенда. К слову сказать, легенда — это не десять заповедей, начертанных на скрижалях. Она может меняться, трансформироваться, дополняться по ходу дела.

Приведу пример нелепой, шитой белыми нитками легенды. В 1986 г. в кругу московских евреев-отказников[92] появился молодой американец, прилично говоривший по-русски. При знакомстве он представился юристом, аспирантом одного из американских университетов, занимающимся космическим правом. Ставка, видимо, делалась на то, что лишь мизерное количество людей в «примитивном» тогда СССР имеет представление о том, что это вообще такое. Мне парень чем-то не понравился, и я посетил читалку Ленинской библиотеки, где за пару часов просмотрел базовую информацию по разделу космического права. На очередной встрече я свел разговор к теме его будущей диссертации и про себя поставил агенту жирную двойку в строке «легенда». Он не знал ни одного значимого имени в области космического права и не имел представления о Центре космического права (Global Space Law Center) при Университете Кливленда.

В начале 1960-х в Сирии работал легендарный израильский разведчик Эли Коэн. О его судьбе написаны книги, сняты художественные и документальные фильмы: «Шпион» француза Гидеона Раффа, «Агент номер 566» израильтян Лиоры Амир и Эяля Тавора. Расскажу о нескольких фактах его биографии, которых не найти в интернете. Но они дают представление о работе над легендой и о подготовке нелегала.

Эли родился в 1924 г. в Александрии, в семье выходцев из сирийского Алеппо. Дома разговаривали на арабском и французском. Мальчик с детства проявлял большие способности к иностранным языкам. Окончив школу, он поступил на инженерный факультет Александрийского университета.

В 1952 г. Коэн впервые попал в поле зрения МОССАД. Израильский агент Авраам Дер, работавший в Египте, рассказал о встрече с Эли так:

Он был видным парнем, немного смешным, остроумным. Такого нельзя не запомнить, а значит, агентом он быть не мог. Я так ему и сказал, а на вопрос «что делать» посоветовал подумать о репатриации.

Эли последовал совету и в 1957 г. иммигрировал в Израиль. Он обустраивался в новой жизни с трудом, как большинство репатриантов из арабских стран. В 35 лет Эли женился на репатриантке из Багдада с русским именем Надя, которая была на 11 лет моложе, устроился на должность бухгалтера в торговой сети Mashbir, существующей до сих пор. Представители АМАН несколько раз беседовали с ним на патриотические темы, пытаясь убедить, что почетнее служба в армии, чем работа мелким клерком. Уговоры не увенчались успехом, поэтому всесильная спецслужба настоятельно рекомендовала руководству Mashbir уволить Эли. Оставшись без работы, Коэн стал более покладистым и поступил в разведшколу, относящуюся