За щитом Давида: Размышления израильского офицера о разведке, армии, людях и о стране - Борис Геллер

class="p1">Рукопись была уже у верстальщика, но с того дня, как я поставил точку в конце последнего предложения, произошел ряд значимых событий, и мне понадобилось дописать пару-тройку предложений. Вот кое-какие из моих дополнений.

В ночь на 8 декабря 2024 г. вооруженная оппозиция заняла Дамаск и объявила о падении режима Башара Асада. Спустя пять с половиной месяцев глава МОССАД доложил премьер-министру Израиля о доставке в страну бесценных материалов, пролежавших в специальном хранилище сирийской контрразведки почти 60 лет[94], — архиве разведчика Эли Коэна. Это порядка 2500 документов и вещественных доказательств по делу израильского героя: протоколы его допросов, личные письма и вещи, завещание, деньги, поддельные паспорта, ключи от квартиры в Дамаске.

В коммюнике присутствует строчка: «… в операции принимала участие партнерская стратегическая организация». Хочу пояснить ее читателю. Мало кому известно, что в Израиле есть пара частных учреждений, действующих с разрешения правительства и обладающих ресурсами, в том числе международными связями и технической базой, которым позавидуют спецслужбы иных государств. В особо деликатных ситуациях, когда у «Бюро» и АМАН связаны руки, а между Израилем и другой страной отсутствуют дипломатические отношения, в дело вступают партнеры МОССАД.

19. Когда сушить сухари?

Не знаю, как вы, а я очень люблю нестареющий фильм Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля». Оттуда в пору моей юности в народ пошли многие фразы. «Что делать, что делать?!» — хватается за голову делец Дима Семицветов (Андрей Миронов). «Сухари сушить», — отвечает ему тесть, отставной военный Семен Васильевич Сокол-Кружкин (Анатолий Папанов).

И правда, когда агенту пора сушить сухари? Как понять, что близка опасность? Можно ли выйти сухим из допроса? Чем отличается допрос в полиции от беседы в контрразведке?

Так получилось, что основательно я знаком лишь с системой работы правоохранительных органов Израиля. Соответственно, об израильских полицейских и контрразведчиках мы и поговорим.

В нашей стране право допрашивать граждан имеют следующие организации: полиция, налоговая инспекция, департамент по охране исторических ценностей, антимонопольное управление. Как видите, ШАБАК в этом списке нет. Вернусь к этой детали позднее, а пока расскажу, как готовят будущих агентов к выезду за границу.

Ни один сотрудник «Бюро» не выезжает в первую командировку — пусть даже в самую пустяковую — без базового курса подготовки. Тот похож на лекцию советских времен, которая проводилась в райкоме партии для туристов, собирающихся на отдых в Болгарию. Не совсем «руссо-туристо-облико-морале», но и без шпионских штучек. Объясняют, что все полицейские сшиты по одним и тем же лекалам, любой из них способен подбросить наркотики, нагрубить, заломить руки и продемонстрировать наручники. Информируют, когда следует обращаться к консулу, что и как нужно отвечать на вопросы в полиции, какое место работы можно называть, следуя примитивной легенде. Речь, разумеется, ведется о возможной проверке и задержании в цивилизованных странах.

Курсы бывают разного уровня и направления. Но, как бы то ни было, в начале подготовки к любой операции создается группа «контроля качества», в которую входят опытные контрразведчики из «Службы», полицейские следователи и, если нужно, врачи, криминалисты, саперы. Через их руки проходит каждая деталь плана, касающегося возможного контакта со спецслужбами противника. Представим, что внешняя разведка Андорры готовится заслать казачка в Сан-Марино. Уточняются привычки сотрудников спецслужб этого крошечного государства, его уголовный кодекс, права задержанных, подозреваемых и обвиняемых, отношение к наркотикам и т.д. Проигрываются возможные сценарии допроса — модели. Следователь полиции Андорры выступает в роли коллеги из Сан-Марино и может лучиться добротой и улыбаться, а может с криком «Врешь, мразь!» залепить пощечину.

Припоминаю случай. Идет одна из таких моделей, история развивается вполне мирно, как вдруг в комнату заходит высокий чин из «Службы». Допрос прерывается, «задержанная» — молодая, красивая девушка — начинает дергаться. Высокий чин с улыбкой спрашивает: «Помнишь меня?» «Конечно, — отвечает девушка — несколько лет назад, на моем первом допросе, вы отвесили мне приличную оплеуху».

Всех новых оперативников в «Бюро» проводят по разнообразным неприятным сценариям, связанным в основном с возможными придирками полиции, проверкой документов, допросом. Приведу пример. Небольшую группу курсантов выпускают в город с придуманными заданиями: покрутиться в центре, проехаться на транспорте, посидеть в кафе — ну, мало ли что еще? Появляется полицейский патруль. Проверяет документы. Задает курсанту пару вопросов и легко обнаруживает у него в кармане пакетик с не внушающим доверия содержимым. Результат — сперва курсант оказывается в кутузке, где его маринуют по полной программе, а потом в кабинете дежурного следователя. Начинается ролевая игра. Следователю нужно закончить допрос фразой: «Уважаемый, вы мне тут сказки не рассказывайте. Я передаю вас в руки контрразведки. Подпишите протокол». А курсанту во что бы то ни стало надо свести «нарушение закона» к минимуму, сделать так, чтобы вопрос остался в компетенции дежурного следователя.

В таких «задержаниях» мне часто выпадала роль плохого, грубого полицейского. Вот типичный пейзаж, а к нему диалог. Центр большого города, вечер, парк неподалеку от маленького торгового центра. Курсант из «Бюро» переводит дух на скамейке. Рядом подсаживается другой подопытный, молча и незаметно передает первому конверт. Подходит полицейский патруль. Курсантов разделяют для опроса, чтобы потом сравнить показания. Полицейские ведут разговор примерно так:

— Встать! Прямо стоять, руки вынул из карманов! Документы! Еще документы! Ах нету? Где живешь? А-а-а, турист, в отеле? Название отеля, живо! Адрес! Покажи ключ от комнаты, магнитную карточку! С кем приехал? Цель? Кто второй человек? Подробнее! Громче, не слышу! Ровно стой! Что ты здесь делаешь? На каком транспорте приехал? Какие автобусы идут в твой отель? Что в конверте? Открой! Ба, да тут куча налички! Откуда? Кредитки у тебя есть? Покажи.

Через аналогичную процедуру проходит и второй «клиент». Затем те же вопросы, но уже в вежливой форме, повторяются на допросе под протокол.

В 1970–1980-е в СССР ходила самиздатовская брошюрка «Как вести себя на допросе». Ее автором был опытный диссидент Владимир Янович Альбрехт, математик по профессии. Его отца, Яна Вильгельмовича Альбрехта, старого коммуниста, расстреляли в 1938 г.

Владимир изобрел и популяризировал систему ответов свидетеля на вопросы следователя под названием «ПЛОД». Согласно ей, свидетелю не стоило отвечать на вопрос в четырех случаях:

  1. Когда вопрос не запротоколирован, его нет в протоколе — принцип «П».

  2. Когда вопрос превращает свидетеля лично в подозреваемого — принцип «Л».

  3. Когда вопрос не имеет отношения к делу или «слишком по делу», то есть наводящий, — принцип «О».

  4. Когда вопрос недопустим по соображениям морали — принцип «Д».

Согласно автору системы, принцип «П» отвергает то, чего нет в протоколе, а все последующие отметают то, чему в протоколе не