Истребительные батальоны НКВД в период Великой Отечественной войны. Организация, управление, применение. 1941—1945 - Тимофей Дмитриевич Медведев

создавали ситуацию управляемого хаоса, выходом из которого для местного населения являлось сотрудничество с государственными органами, что лишало националистов социальной опоры, снабжения, а также маргинализировало их. Представляется, что именно поэтому по мере освобождения территорий западных республик формирование батальонов шло с привлечением всех возможных человеческих ресурсов, невзирая на большое количество дезертирующих, а позднее в них посредством создания специальной брони массово зачисляли молодых людей призывного возраста в ущерб призыву в Красную армию[541].

На высшем уровне создание батальонов на территории Украины было активизировано постановлением Политбюро ЦК КП(б) республики от 10 января 1945 года «Об усилении борьбы с украинскими националистами в западных областях Украины»[542].

В целом данный документ выдержан в весьма жестком ключе – в нем, в частности, указывается на то, что в течение осени 1944 года органами НКВД и партийными структурами работа по борьбе с бандами националистов была организована плохо, констатируется факт сложной обстановки, сложившейся на территории вышеназванного региона, даются указания по активизации агитационной и разъяснительной работы с населением, а также борьбы с националистическим подпольем[543]. Особо отмечается то, что имеющихся сил внутренних войск НКВД не хватает для поддержания стабильной обстановки в первую очередь в западных областях Украины, где население было по большей части отрицательно настроено к советской власти и оказывало поддержку ее противникам.

Видимо, в качестве одной из мер, направленных на улучшение ситуации, в районных центрах и даже в крупных селах должны были быть созданы истребительные батальоны из числа «партизан и имеющих опыт борьбы с бандитизмом добровольцев»[544]. Подчеркивалось, что подразделения должны стать в первую очередь инструментом, консолидирующим лояльных советской власти людей в сельских районах, обеспечивая присутствие государственных структур в небольших населенных пунктах, которые становились базами для националистов[545]. Однако, как уже указывалось выше, во многих районах попытки сформировать батальоны долгое время оставались безуспешными.

Очевидно, руководство НКВД и партийные органы были готовы вновь применить уже в той или иной степени отработанную в начале войны систему мобилизации ресурсов, скорректировав лишь количество формируемых истребительных частей и формально изменив их кадровый состав – вместо комсомольцев и рабочих предписывалось комплектовать батальоны партизанами[546]. Идея о создании воинских подразделений из числа морально устойчивого контингента, как видно, не была отброшена, а, наоборот, получила свое развитие в новых условиях. Предполагалось максимально охватить сетью мелких подразделений максимально возможное количество населенных пунктов, дабы вовлечь местное население в конфликт, одновременно выявляя в его среде противников советской власти для их дальнейшего ареста/уничтожения[547]. Изменились и критерии отбора личного состава – если в начале войны одним из критериев было классовое происхождение, то на освобождаемых местностях на первый план вышло поведение в период оккупации[548]. Также органы госбезопасности с помощью батальонов стремились эскалировать конфликт, добиться дискредитации противника и создания обстановки войны всех против всех.

В отличие от начала войны, когда на подготовку истребительных батальонов влияли в первую очередь такие факторы, как недостаток современного вооружения и обмундирования, высокая текучка кадров и слабое знание командным и рядовым составом азов воинской службы, в случае с аналогичными подразделениями, действующими в Западной Украине, на первый план выходили достаточно массовые случаи дезертирства бойцов[549].

Так, например, руководитель Главного управления по борьбе с бандитизмом А.М. Леонтьев[550] в своем докладе в адрес народного комиссара внутренних дел УССР В.С. Рясного приводит ряд фактов, связанных с прямым переходом военнослужащих в банды УПА. К примеру, 8 августа 1944 года боец Межеричского батальона Ровенской области Попович, убив сослуживца Разумовича, покинул расположение части с оружием и предположительно присоединился к одной из групп националистов. 28 октября в банду с личным оружием и пулеметом «ушли» 11 бойцов из истребительного батальона, дислоцирующегося в селе Назевилов Станиславской области. 9 декабря боец Сарненского батальона Олещук во время несения наряда сначала убил часового, а затем забросал землянку с отдыхающими сослуживцами гранатами, в результате чего погибло трое военнослужащих[551]. Список подобных действий приведенными примерами не исчерпывается.

Набор в истребительные батальоны на территории Западной Украины в условиях недостатка людей и необходимости оперативного создания подразделений проводился мобилизационными методами, в результате чего в их ряды попадали сторонники УПА. Кроме того, очевидную роль играла местная специфика – бойцы батальонов и их противники часто оказывались жителями одного села, зная друг друга. Сержант П.Н. Конончук, военнослужащий 5-й дивизии внутренних войск НКВД, в своем интервью отзывается о бойцах батальонов крайне скептически, в том числе приводя факты убийства ими участкового милиционера И.М. Медянкина в селе Олеско Львовской области[552]. Он же отмечает, что «местные друг друга знают. Слышишь во время боя что-нибудь типа: ты дывысь там, Славку, не стреляй»[553]. Вместе с тем подобные примеры, выявленные также в республиках Балтии и Белоруссии, показывают, что их население было активно вовлечено в конфликт, а истребительные части являлись элементом системы идентификации членов групп националистов. К примеру, в Резекненском уезде[554] Латвийской ССР в ходе расследования, проведенного после неудачной операции против одной из групп националистов, выяснилось, что боец истребительного батальона Кузнецов передал сведения о планирующихся действиях своему брату, находившемуся в банде, членом которой являлся еще один брат Кузнецова[555]. Правда, позднее, согласно сведениям командира батальона старшего лейтенанта Аермануса, оба брата вместе с еще тремя членами банды сдались властям.

Наличие подобных родственных связей снижало боеготовность истребительных подразделений, при этом на практике ни о каком формировании батальонов из числа бывших партизан и подпольщиков речи не шло – судя по всему, главной задачей руководителей районных отделов НКВД было создание укомплектованных любым контингентом частей. В связи с нехваткой ресурсов батальоны формировались фактически без специального отбора. В результате отсутствие необходимых человеческих ресурсов приводило к описанным выше событиям. Проверка записываемых в батальоны начала проводиться только в марте 1945 года, в результате чего число дезертиров несколько снизилось[556].

Ситуация на территории западных регионов Украинской СССР в 1944–1945 годах была гораздо более сложной, нежели в соседних республиках. Достаточно упомянуть, что только за январь 1945 года имело место десять нападений групп УПА на места дислокации истребительных частей или на охраняемые ими объекты[557]. Для сравнения: за этот же период времени в Белоруссии подобных налетов не было зафиксировано вообще, а за весь 1944 год, по данным местного управления НКВД, их было всего 5[558]. В целом истребительным частям приходилось действовать в очень разной обстановке, которая в первую очередь зависела от уровня оказываемого сопротивления, степени лояльности местного населения и