Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами - Алекс Кей

смертность предыдущего года повторилась зимой 1942/43 г., хотя и не в таких огромных масштабах. Хотя пайки советских заключенных несколько улучшились по сравнению с временем их максимального уменьшения в октябре – декабре 1941 г., они оставались недостаточными. Кроме того, общие условия жизни советских заключенных принципиально не изменились. Поэтому во многих лагерях с начала 1943 г. вновь распространился тиф. В Дулаге-131 (Бобруйск) из 3500 заключенных заболело не менее 2600{255}.

Массовые расстрелы

Наряду с голодной смертью, которой способствовало не только лишение пищи, но и отсутствие крова и крайнее физическое истощение, существовал второй способ уничтожения советских военнопленных – массовые расстрелы. Определенные группы пленных были специально отсортированы, чтобы подвернуться немедленному расстрелу. Так называемый приказ о комиссарах, изданный ОКВ 6 июня 1941 г., предусматривал расстрел на месте попавших в руки немцев политработников Красной армии. В соответствии с этой директивой с июня 1941 г. по май 1942 г. на фронте и в тыловых районах было убито минимум 4000 (а возможно, и 10 000) советских политработников. Имеются свидетельства об исполнении приказа о комиссарах почти всеми немецкими формированиями, воевавшими на Восточном фронте. Сообщения о казнях пленных советских политических офицеров имеются по всем тринадцати армиям, всем сорока четырем армейским корпусам и более чем 80 % из почти 150 немецких фронтовых дивизий. С учетом дополнительных случаев, которые характеризуются наличием косвенных указаний о его исполнении, доля дивизий превышает 90 %. Приказ о комиссарах был вопиющим нарушением закона: вряд ли какое-либо нарушение международного права могло быть более очевидным, чем преднамеренное систематическое убийство военнопленных регулярных войск в форме{256}.

Особенно рьяно выполняла приказ о комиссарах 403-я охранная дивизия. Именно к ней в целях материально-технического обеспечения была приписана 9-я айнзатцкоманда СС. Как уже говорилось ранее, EK 9 была первым подразделением, перешедшим к политике убийства всех советских евреев, независимо от их возраста и пола. Таким образом, в этом конкретном районе операций находились два подразделения – одно вермахта, другое СС, – которые особенно активно проводили нацистскую политику массовых убийств. 403-я охранная дивизия отчиталась за июль 1941 г. о 62 «пущенных в расход» (erledigt) комиссарах; среди них были три категории: те, от кого избавились сами войска; гражданские комиссары, «ликвидированные» за «партизанскую деятельность» подчиненной вермахту тайной полевой полицией, и гражданские комиссары, переданные СД, то есть EK 9. В августе 9 военных комиссаров были убиты войсками и 27 – в подчиненных им пересыльных лагерях для военнопленных; 89 гражданских комиссаров были убиты дивизией и еще двое переданы СД. В сентябре дивизия убила одного военного комиссара и шестерых ликвидировали в пересыльных лагерях; в то же время 108 гражданских комиссаров были убиты дивизией и еще трое переданы СД. В октябре в пересыльных лагерях был уничтожен 51 военный комиссар, 12 гражданских комиссаров были убиты дивизией и еще двое переданы СД{257}.

Две трети всех верифицируемых расстрелов советских комиссаров регулярными немецкими войсками с июня 1941 г. по май 1942 г. были совершены боевыми фронтовыми частями. Оставшаяся треть случаев зафиксирована в тыловых районах. Из них более половины были совершены одной охранной дивизией – 403-й. Это противоречило процедуре, прописанной в приказе о комиссарах, согласно которому вермахт должен был убивать выявленных политработников Красной армии в районе боевых действий, в то время как комиссары, «захваченные в тыловых районах армейских групп в силу подозрительного поведения», должны были передаваться «айнзатцгруппам или айнзатцкомандам полиции безопасности (СД)». Как показывают приведенные здесь статистические данные, 403-я охранная дивизия за рассматриваемый четырехмесячный период передала в EK 9 лишь несколько комиссаров; она предпочитала разделываться с ними самостоятельно. Радикальный подход подразделения в этом вопросе, очевидно, стал следствием дополнительных приказов его командира генерал-майора Вольфганга фон Дитфурта{258}.

Помимо комиссаров, систематически казнили евреев-красноармейцев. 17 июля 1941 г., через три с половиной недели после начала советской кампании, Рейнхард Гейдрих издал директивы по лагерям для военнопленных, разработанные в сотрудничестве с отделом ОКВ Германа Рейнеке, отвечавшим за военнопленных. Эти директивы давали командам полиции безопасности и СД доступ в лагеря для военнопленных, чтобы отбирать и казнить различные группы советских пленных, включая «всех евреев». Важно отметить, что это положение относилось не только к еврейским солдатам, но и к еврейским гражданским лицам, содержавшимся в лагерях для военнопленных. С начала октября 1941 г. команды полиции безопасности и СД получили неограниченный доступ также и в транзитные лагеря в тыловых районах армейских групп под юрисдикцией ОКХ «для уничтожения недопустимых элементов». В лагерях для военнопленных оказались от 80 000 до 85 000 красноармейцев-евреев. Многие из них пытались скрыть свою национальность, но это удалось лишь небольшому меньшинству. Из плена вернулось немногим более 5 % солдат-евреев. Остальные были либо расстреляны, либо умерли в лагерях от голода. Очень немногие из них были убиты регулярными войсками сразу после пленения; большинство были выявлены офицерами контрразведки вермахта только в самих лагерях. Капитан Советской армии Владимир Бондарец описал в своих мемуарах один из распространенных методов идентификации евреев, применявшийся во время его пребывания в немецком плену:

В первых числах июля [1942 г.] на утренней поверке появился комендант лагеря. […] Он безучастно стоял в стороне, удерживая на поводке поджарую линяющую овчарку. […] После поверки […] комендант медленно, словно крадучись, пошел вдоль строя, прилипая взглядом к лицам пленных. […] «Евреям выйти из строя! – скомандовал он по-русски. – На раздумье даю две минуты». […] Две минуты прошли. Вялость коменданта исчезла бесследно. «Построиться в одну шеренгу!» Пока мы перестраивались, в карантин быстро вошли четверо автоматчиков, остановились напротив. «Снять штаны!» Раздумывать и ожидать повторения не приходилось. «Бистро, бистро!» – подгонял комендант. Сопровождаемый фельдфебелем, он вновь двинулся вдоль шеренги пленных, опустивших головы от стыда и унижения. Теперь он уже не смотрел в лица, а медленно переходил от одного к другому. […] Против одного из пленных комендант задержался дольше обычного. «Еврей?» Побелевший парнишка утвердительно качнул головой. В тот же миг, почуяв свободу, собака рванулась вперед. В воздухе зазвенел исступленный крик. Натренированный пес впился клыками в несчастного еврея и, раздирая когтями бедро, потянул его по плацу. Хилый паренек, закатив глаза, беспорядочно отмахивался руками, пытаясь отбиться от серого зверя, но через несколько шагов, запутавшись ногами, споткнулся, упал. […] Так продолжалось несколько минут. Насладившись зрелищем, лейтенант с усилием оттянул перепачканную кровью собаку. Фельдфебель спокойно выстрелил пленному в ухо. […] «Еще раз предлагаю евреям выйти из строя!» Вышли трое. Довольно ухмыльнувшись, комендант подал знак солдатам. Евреев увели. Процедура осмотра закончилась.

Расстрелы еврейских пленных осуществлялись полицией безопасности и полицией порядка, а также в равной степени лагерной охраной вермахта. Убийство евреев-красноармейцев показывает, как определенные группы становились жертвами одновременно более чем одной нацистской программы массовых убийств, в данном случае – уничтожения советских военнопленных и геноцида европейского еврейства{259}.

Жертвами расстрелов в лагерях для военнопленных становились не только советские политкомиссары и солдаты-евреи. В первые месяцы вторжения вермахт неоднократно отсортировывал, а полиция безопасности – расстреливала пленных азиатов или тех, кто казался таковым немцам. Здесь действовало самое примитивное расистское мышление, традиционное представление о России как об «азиатской угрозе», готовой поглотить Европу, или о мнимо монгольской природе этнических русских. Более чем за месяц до начала военной кампании ОКВ выпустило «Директиву относительно поведения войск в России», которая гласила: «Особенно непроницаемыми, непредсказуемыми, коварными и бесчувственными являются азиатские солдаты Красной армии». Эта директива должна была зачитываться солдатам вермахта на уровне роты. По этой причине незадолго до начала вторжения были напечатаны и разосланы по подразделениям тысячи ее экземпляров. Например, 4-я танковая группа отправила 900 экземпляров только в 41-й армейский корпус. Приказ о комиссарах от 6 июня 1941 г., упомянутый ранее, определял политических офицеров Красной армии как организаторов «варварских азиатских методов ведения боя». Полиция безопасности с самого начала приступила к убийствам гражданских лиц азиатской внешности, которых отсортировывали в транзитных лагерях. Даже некоторые регулярные