Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

просто легко, ранее нигде не встречалось, однако нельзя исключать, что правители Соединенных провинций не желали увеличивать раздражение своего самого опасного врага унижением его флота и надеялись облегчить для его гордости принятие своих предложений. Другое столь же удовлетворительное объяснение, с опорой на военные мотивы, гласит, что французский флот был неопытным противником, а потому Рюйтер считал необходимым только удерживать его, нападая с главными силами на флот английский. Последний сражался с прежней доблестью, но уже не с прежней дисциплиной, тогда как голландский флот вел атаки с выдержкой и единодушием, которые доказывали, что он сделал большие успехи в военном деле. Поведение французов по временам казалось подозрительным; оно объяснялось, кажется, тем, что Людовик приказал своему адмиралу беречь флот; имеются веские основания предполагать, что до истечения тех двух лет, на протяжении которых Англия оставалась союзницей Франции, адмирал поступал именно так.

Власти Соединенных провинций, зная, что Брестский французский флот должен соединиться с английским флотом, стоявшим на Темзе, прилагали большие усилия для снаряжения своего флота к тому времени, чтобы атаковать англичан прежде, чем упомянутое соединение состоится, но это не удалось вследствие пагубного недостатка централизации морского управления. Провинция Зеландия настолько отстала, что ее отряд, составлявший большую часть общих сил, не был готов вовремя, и ее обвинили в том, что замедление это явилось следствием дурного управления и недоброжелательства к партии, стоявшей во главе правительства. Намерение атаковать английский флот в его собственных водах превосходящими силами прежде, чем прибудет союзник, было правильным с военной точки зрения; судя по истории этой войны, успех затеи оказал бы сильное влияние на весь ход борьбы. Наконец Рюйтер вышел в море и встретился с союзными флотами, но, имея твердое намерение сразиться, отступил к своим берегам. Союзники не последовали за ним туда, а удалились, очевидно в полной безопасности, в Саутуолдскую бухту на восточном берегу Англии, около девяноста миль к северу от устья Темзы. Там они расположились на якоре в трех дивизионах – два английских в арьергарде и центре союзной линии, один французский в авангарде, к югу от них. Рюйтер последовал за ними, и рано утром 7 июня 1672 года французский сторожевой фрегат подал сигнал о появлении в виду голландских судов, по направлению к северо-востоку; последние спускались с северо-восточным ветром прямо к союзному флоту, большое число шлюпок и команды которого были на берегу для пополнения запасов воды. Голландский флот был выстроен в две линии – передняя из восемнадцати судов, с брандерами. Весь голландский флот состоял из девяноста одного линейного корабля, союзный же – из ста одного.

Сражение при Солебее 1672 года, Сент-Винсент, 14 февраля 1797 г., план III

Ветер дул к берегу, который здесь тянется почти с севера на юг, и союзники оказались в ужасном положении. Они должны были сперва сняться с якоря, но не могли отступить назад, чтобы выиграть место и время для построения в боевой порядок. Большая часть кораблей обрубила якорные канаты, и английский флот раскрыл паруса на правом галсе, держа к норд-норд-весту (этот курс вскоре заставил его повернуть на другой галс), тогда как французы легли сразу на левый галс. В итоге сражение началось разделением союзного флота. Рюйтер послал один дивизион атаковать французов или, скорее, задержать их, потому что противники обменялись только канонадой с дальней дистанции, хотя голландцы, будучи на ветре, могли бы завязать бой на более близком расстоянии, если бы того пожелали. Их командира Банкерта никто потом не осуждал за подобное, так что, надо думать, он поступал согласно приказам; год спустя он командовал в сражении при Текселе, где действовал с большим благоразумием и храбростью. Между тем Рюйтер ожесточенно атаковал два английских дивизиона, – видимо, превосходящими силами, потому что английские историки утверждают, что соотношение последних к силам атакованных составляло три к двум[80].

Этот факт, если он верен, дает замечательные доказательства высоких качеств Рюйтера как флотоводца, которые ставят его выше всех адмиралов того века.

Результаты сражения, которое можно считать мимолетной схваткой, были скромными; да, обе стороны понесли потери, но честь и существенные преимущества остались за голландцами – или, скорее, за Рюйтером. Он превзошел союзников в военной тактике, обманул их ложным отступлением и затем застиг совсем врасплох. Ошибочный маневр, при котором англичане, составляя две трети союзного флота, взяли курс в северо-западную четверть, тогда как третья часть флота (французы) двинулась в юго-восточную, разделил этот флот. Рюйтер направил все свои силы в промежуток между флотами союзников, выделив затем против французов дивизион, который, вероятно, был малочисленнее своего противника, но который по наветренному положению имел выбор, вступить или нет в бой на близкой дистанции; с остальной частью своих сил, значительно превосходившей английский флот, он напал на последний. Поль Ост говорит, что вице-адмирал д'Эстре, командир французов, принимал меры для поворота на другой галс и для прорыва через противостоящий голландский дивизион, чтобы соединиться с герцогом Йоркским, главнокомандующим союзников. Так вполне могло быть, потому что д'Эстре был весьма храбрым человеком, но недостаточно сведущим моряком, чтобы оценить опасность такой попытки; в действительности же французы не затевали такого маневра, а англичане заодно с Рюйтером подумали, что они скорее избегают, чем добиваются близкого боя. Если бы д'Эстре повернул и попытался прорваться через линию опытных голландцев, бывших у него на ветре, то при слабой подготовке французских моряков результат получился бы столь же бедственным, как тот, какой постиг испанского адмирала в сражении при Сент-Винсенте сто двадцать пять лет спустя, когда он попытался заново соединить свою разорванную линию прорывом тесного строя Джервиса и Нельсона. Истина, постепенно устанавливаемая в массе запутанных известий, заключается в том, что герцог Йоркский, прекрасный моряк и храбрый человек, не был способным военачальником; его малообученный флот оказался захвачен врасплох; предварительные приказы не были настолько точны, чтобы обвинять французского адмирала в неповиновении за неготовность лечь на один галс с главнокомандующим, из-за чего эскадры разделились. Рюйтер в высшей степени талантливо воспользовался внезапностью своего нападения, им самим подготовленного, и дальнейшими выгодными для него шансами, выпавшими вследствие ошибок неприятеля. Насколько можно судить по выяснившимся обстоятельствам, выбор французским адмиралом левого галса при северо-восточном ветре был правильным, уводил корабли в открытое море и давал место для маневрирования; сделай герцог Йоркский то же самое, союзный флот мог бы выйти вместе, пусть при подветренном положении и дурном строе. Тогда Рюйтер, пожалуй, мог бы сделать то же самое, что сделал год спустя под Текселем, – задержал бы авангард французов малыми силами, а всем