Выписка из журнала маневренных карточек (За период с 04.07.1977 по 17.11.1998) - Павел Георгиевич Вишняков

Но всё же основа корабельной команды – звонки. В серой книжечке «Командные слова», являющейся приложением к Корабельному уставу, звонки по командам распределены умело и с большим смыслом, позволяющим флотскому человеку ощущать себя в своей тарелке, что на рейдовом тральщике, что на авианосце.

Но как и манера командовать по линиям трансляции, так и манера звонить на каждом корабле своя.

Кстати, «звонить» означает нажимать на тангенту, снабжённую довольно жёсткой возвратной пружиной, и раскреплённую на фронтовой поверхности небольшого металлического корпуса, рассчитанного, как и любое другое корабельное оборудование, на 9G.

Вкратце, ликбез по звонкам такой:

Длительность нажатия тангенты оговорена: короткий – 0,7 сек, продолжительный – 2 сек, непрерывный – 25-30 сек.

Так вот, о манере звонить. Она характеризуется различным подходом к продолжительностям звучания звонка, промежутков между ними, а также между группами звонков. Кроме того, в группе звонков, возвещающих о приходе/уходе начальников различных категорий, можно последний звонок делать коротким – означает «начальник сошёл», – это эскадренные понты.

Но бывает на кораблях период, когда звонки звучат одинаково и на скр пр.159А, и на ТАВКР пр.1143.5 – это время, когда приходят молодые лейтенанты, выверяющие продолжительности нажатия по секундной стрелке на часах 5ЧМ, висящих в рубке дежурного. Период этот короток – после первого же звонкового сигнала в уставном виде в рубке дежурного оживает динамик Каштана/Лиственницы (лампочка «Старпом»), далее следует выразительное внушение, иногда заканчивающееся командой «Сдайте дежурство».

После этого лейтенант некоторое время стажируется сигналопроизводству у послуживших комбатов/групманов, отрабатывая лихость и непосредственность воздействия на тангенту, формируя навык группировки звонков, заодно запоминая, что в микрофон Каштана/Лиственницы перед подачей голосовой команды дуть нельзя – есть несколько крепких выражений, напрочь отбивающих эту дурную привычку. И корабельная жизнь вновь начинает течь по устоявшемуся руслу, направляемая звонками, заставляющими каждого члена экипажа отвлекаться от мероприятий распорядка дня…

В один из таких периодов прилёта птенцов-лейтенантов в каюте командира бпк «Маршал Василевский» оживлённо беседовали два Металла – легендарный Шальнов, изрядно обогативший фольклор 2 дивизии противолодочных кораблей, и вновь назначенный командир «Кулакова» Жоров.

Обсуждая перипетии кадровых назначений, действий на предстоящем призовом поиске пл, нестиранных вестовых и личности флагманских специалистов, они забыли и о жареной картошечке, и об отбивных. Внезапно раздавшийся продолжительный звонок затормозил процесс разливания крепкого.

Шальнов прокомментировал: «Рассыльного ищут…», второй – «Нет, дежурного…», третий – «Я пришёл…», четвёртый – «Нет, комбриг…», пятый – «КАСАТОНОВ ЧТО-ЛИ?!», шестой – «КОМФЛОТА?!» (руки командиров начали судорожно застёгивать воротники рубашек и крепить расстёгнутые галстуки), седьмой – «Да это ж аварийная тревога!»…

Шальнов в два прыжка подскочил к пульту Лиственницы, ткнул в кнопку «Дежурный по кораблю»: «Дежурный, доложите обстановку, что случилось!!!»

Некоторое время в динамике слышалось дыхание, потом вздох, и: «Товарищ командир… Дублёр дежурного по кораблю лейтенант имярек… Я «Слушайте все» звонил, со счёта просто сбился…»

О военно-морской вежливости и некоторых способах её воспитания

…Назначенный кораблём непосредственного слежения Достойный висел на кормовых курсовых углах АВМА Америка – шли 5 сутки выполнения боевой задачи. Задача заключалась в непрерывной выдаче ЦУ на КП ВМФ по АВМА, непрерывность имела дискретность в 15 минут, выдача – форму в виде телеграммы «ракетой», содержащей сведения о месте/курсе/скорости АВМА и характере ордера. Топливо и вода медленно и верно расходовались – пора было подумать о заправке, но в процессе отслеживания возможного массового взлёта авиации с АВМА Достойный довольно прилично ушёл на запад, оставив Днестр в 52 точке в заливе Салум.

Жаринов в послеужинной истоме потянулся в штурманской: «Паша, готовьте с Вавиловым телеграмму на КП флотилии – горючки мало, воды мало, скоропорт иссяк, может, чего от Совиспана подкинут… Предложения по району пополнения запасов – Хаммамет или возле Мальты. Срок уточните у механиков – когда обсохнем в таком режиме, и сутки откиньте.»

В общем-то, пятые сутки на экономходу (12-13 узлов) – под одним маршевым через МРП на обе линии вала – не трагично, могли бы и ещё дней пять спокойно чапать неспешно, но слежение вещь непредсказуемая, Жаринов как всегда был прав…

…Телеграмма готовилась, измерители вышагивали по карте, отмечая рубежи иссякания запасов топлива, а на Ионическое море упала ночь, рассыпав неимоверное количество звёзд на черное южное небо. Силуэты кораблей ордера АВМА, пропали, на их месте вспыхнули ходовые огни.

…Дремотную обстановку на ходовом нарушил доклад сигнальщика: «Корабли ордера выключили ходовые огни,» а уже через некоторое время начали поступать доклады из БИПа о перестроениях кораблей ордера, метристы суетились, нанося на планшеты ЛОДы – живописная группа начальников в синих шортах толпилась вокруг экранов РЛС, пытаясь понять, в чём смысл этих сближений вплотную. Из 6 целей стало пять… четыре… три… Вместо 6 аккуратных отметочек, стопроцентно опознанных, на экранах РЛС торчали три здоровенные блямбы, которые, ко всему прочему, ещё и расходиться начали в разные стороны, увеличивая скорость на глазах!

Команда в ПЭЖ на запуск второго маршевого, а потом и форсажных запоздала – дистанция между нами и блямбой, в которой по нашим расчётам находился АВМА, росла ощутимо быстро – 60, 70, 100 кабельтов, – блямба неслась 28-ю, нет, 30-ти! нет 32-мя узлами! На 150 кабельтовых блямба разделилась, и обе компоненты продолжили движение в разные стороны. Надо сказать, что на таком удалении отметки на РЛС по размерам идентифицировать невозможно, и за какой из них продолжать движение, отсылая при этом телеграммы с координатами символа американской морской мощи – Бог весть…

Тем не менее, четыре машины свистели, корпус корабля наполнился дрожью, скорость на лаге приближалась к 32 узлам: «За ним!» – Жаринов ткнул пальцем в одно из пятнышек, расплывающихся на пределе радиолокационной наблюдаемости. И мы помчались. На удачу. И всю ночь мчались, чтобы в предрассветной мгле убедиться, что это не АВМА Америка, а корабль комплексного снабжения – почти такой же здоровенный. Не знаю, где бы мы его догнали – у Алжира разве что, – с такой относительной скоростью сближения, если бы через несколько часов он не сбросил ход до 9 узлов… Заложив вираж вокруг серого корпуса и убедившись, что это «фортуна-вид сзади», Жаринов дал команду «рассчитать и найти»: «Да как хотите считайте, Павел Георгиевич, куда идти – в какую сторону, на какой высоте или глубине, что я вас учить буду? но чтоб через два часа, Михал Витальевич, был радиолокационный контакт, а через шесть – визуальный, к осназовцам идите, они его пелегуют, пробуйте…»

Поднявшийся на мостик НЭМС Васько корректно осведомился «а долго ли ещё машины будут на предельных режимах?», а потом разъяснил про помывки фильтров, выброшенные на ветер запасы топлива, обводнённый соляр и обещанные ППО и ППР с навигационным ремонтом в