Выписка из журнала маневренных карточек (За период с 04.07.1977 по 17.11.1998) - Павел Георгиевич Вишняков

Тартусе, «которые как мёртвому припарки, потому что на этой тартусской ПМ-ке один сраный токарный станок и ни одного нормального токаря». Олег слегка грассировал и его последняя фраза улыбнула присутствующих на ходовом. Всех, кроме Жаринова. Командир КПУГа СФ не улыбался – он лучше всех себе представлял персональные последствия срыва задачи слежения за авианосцем.

Васько ушёл в ПЭЖ, а мы с Вавиловым засели у радиопеленгаторов группы ОСНАЗ, перебегая в штурманскую для прокладки и анализа пеленгов на приводную станцию авианосца, пеленга эти разлетались по всему морю – страшная вещь гониометр! ужасно поведение рамки с подмоченной изоляцией!

Общими усилиями ордер был обнаружен – к обеду. Помогли начавшиеся полёты, ветеранка МР-310 дала целеуказание на невесть откуда взявшиеся воздушные цели, и вот мы наблюдаем это прекрасное зрелище: клубы пара, стремительный пробег, небольшой провис траектории самолёта после взлёта, форсаж! – и его уже не видно за облаками. Авианосец Америка шёл восемнадцатиузловым ходом как по нитке – сохранение курса и скорости на полётах обязательно, Тикондерога и три фрегата держались в корме на приличных удалениях.

Мы выходили на него с носовых курсовых узлов, и БИП уже готовил расчёты на занятие позиции слежения, как вдруг Жаринов скомандовал занять точку в 25 кабельтовых по носу. «Николай Василич, Николай Василич! – заголосили мы с Вавиловым, – зачем? Опасное сближение!» «Да считайте быстрее, время идёт,» – раздосадованно и спокойно сказал наш отец-командир. Так же спокойно он скомандовал рулевому покладку на курс сближения, так же спокойно он скомандовал вахтенному офицеру дать самый полный ход, и так же спокойно застопорил машины, остановив Достойный прямо на курсе авианосца, мгновенно побледнев.

На АВМА просекли ситуацию довольно быстро: 16 канал заполнился невнятными обращениями к рашен вар шип, на фалах появились флаги, но дистанция неумолимо сокращалась. В визир с 12-тикратным увеличением приближение мощного форштевня с нависающим урезом полётной палубы выглядело особенно угрожающе. Все молчали, понимая, что Жаринов закусил удила и наши рекомендации ему сейчас как зайцу стоп-сигнал. Те несколько минут, что понадобились командиру авианосца для маневра, тянулись невыносимо долго, но вот линия форштевня начала медленно сдвигаться в поле визира, открывая левый борт, на котором беспорядочной кучей сгрудились красивые самолёты, ещё совсем недавно вылетавшие как по расписанию – раз в 4 минуты.

Убедившись, что авианосец разворачивается, а полёты сорваны, Жаринов выдохнул: «А теперь можно и последить…» ОСНАЗовцы потом рассказали, что такого галдежа и ругани в радиосетях управления полётами они никогда не слышали.

Топлива нам под обрез хватило ещё на двое суток слежения, к Днестру подошли на последних тоннах…

На той боевой мы следили за АВМА ещё не раз. И за Айовой у Ливана – тоже. Каждое утро по 16 каналу проходила церемония взаимного приветствия, каждый маневр предварялся флажным сигналом и переговором по УКВ. И никогда больше с нами так не шутили по ночам.

О вестях с родины и письмах от любимой

Самоубился, значит… Жаль его. Как там в песне: «Она найдёт себе другого, а мать сыночка никогда».

Но и другие случаи бывают. Вот служил «на доверии» в особом отделе у подводников Пулькин (настоящая фамилия, кстати). «На доверии» – значит, с привилегиями, которые не каждому мичману доступны, не говоря уж о срочниках – в посёлок без проблем, в Мурманск съездить не вопрос, в отпуск – да заради Христа, в работах не участвует, честь отдаёт небрежно, с вызовом погядывая… Ключи от особистской будки были у него всегда при себе: вроде бы приборщик… Уже отбой в казарме, а там свет горит: «Срочной работой особист нагрузил, не придётся сегодня спать.» Потолкается возле двери дежурный по экипажу, да и уйдёт, не солоно хлебавши.

И вот однажды вечером – прошла вечерняя поверка в экипаже, распустился народ на помывку да покурить перед сном, – распахивается дверь из чекистского застенка, и вываливается оттуда Пулькин, да не Пулькин, а Рэмбо: по АК на каждую руку намотано, за спиной вещмешок. Вываливается в кубрик/казарму и начинает веером по окружающим из этих АК стрелять, требуя от дежурного немедленно уазик с шофёром, да чтоб заправлен был.

Дневальный с тумбочки начал вызванивать этого шофёра, который Пулькину закадычным дружком приходился, а Пулькин продолжает постреливать в любую попытку двинуться. Выстрелил и в дежурного – спас лейтенанта поплавок, вдребезги разлетелась эмаль, бронзовая основа расплющилась и треснула, но от пули выручила. С контузией потом в госпитале полежал.

А Пулькин бросился вниз, где ждал его уазик и несколько человек ДВС с дежурным по дивизии во главе. Но македонская стрельба, даже не прицельная, приносит результаты – ранив кого-то прыгает Пулькин в машину, и мчит его дружок в посёлок Видяево, где в однушке на пятом этаже пятиэтажки у хлебного на Заречной жила зазноба матросская, изменщица и сука.

Ходу там семь километров, но уже через пару-тройку вёрст шоферюга понял, что ждёт его, если не вышка, то лет десять точно – машина заглохла. Пулькин расстрелял колёса, а водилу пожалел: дал ему пару раз по зубам прикладом и потопал пешком вдоль озёра, над которым нависала обрезанная взрывом сопка.

К этому моменту видяевский гарнизон уже стоял на ушах, вызвали СОБР из Мурманска, усилили дежурное подразделение. Особиста-каплея (хороший парень, я был с ним знаком), который прикормил этого аспида с говорящей фамилией, презрительно выгнали из комендатуры, где уже сформировался штаб по этой ситуации: «Идите отсюда. С вами будем потом разбираться.»

Пулькина попытались перехватить на последнем подъёме дороги перед въездом в Видяево, там, где пожарная команда. Пожарными машинами забаррикадировали дорогу, посадили в засаду военных – и срочников, и бессрочников, с оружием: «Стрелять по команде!» К этой баррикаде и подвёз наш механик с Достойного этого незадачливого особиста – места он себе в посёлке не находил… Его и начальника его, капитана второго ранга.

А Пулькин пошёл на прорыв – два АК, в карманах пара ПМов, а в вещмешке вполне достаточно снаряжённых рожков и магазинов. Стрелял он не целясь и не пригибаясь, вот как сейчас показывают бойцов из умеренной сирийской оппозиции. Пара особистов решила реабилитироваться – и пошла ему навстречу, призывая его положить оружие, «и сразу всем будет хорошо». Пулькин явно узнал голоса своих начальников и отреагировал очередью по этим двум фигурам, насмерть ранив капитана 2 ранга, который эти два года звал его по имени, приглашал его к себе домой покушать, отпускал в отпуск к матери-одиночке посадить картошку-выкопать картошку…

В суматохе, которая образовалась в ходе погрузки раненого в машину нашего механика, Пулькин проскользнул дворами на бербазу эскадры, положив по пути мальчишечку со штык-ножом из дежурного подразделения, спустился к