1914 год. Гибель русской гвардии - Андрей Юрьевич Петухов

Доклад затянулся до позднего часа. На другой день в 10 часов утра император вновь пришёл в штаб и продолжил обсуждение последних событий на фронтах Великой войны. Ставка считала, что после тяжёлых боёв за Варшавой, на реке Бзурь у Сухачёва и Ловича, вокруг Лодзи и на реке Пилице к середине декабря русские войска добились существенного преимущества. В результате предпринятого неприятелем наступления не только не оправдалось намерение императора Вильгельма взять польскую столицу к немецкому Рождеству, но не улучшилось и общее положение немецких войск, которые понесли тяжёлые потери. Как видно, день прибытия государя в Ставку отмечался хорошими вестями с фронта. Будущая кампания 1915 года рисовалась в целом оптимистично. Однако уже около полуночи поступили тревожные сведения, что на Кавказе началось наступление турецких войск. Начались бои под Сарыкамышем, где недавно побывал император и устроил смотр войскам.

Готовясь посетить гвардейские части, 15 (28) декабря в послеобеденное время император принял командующего гвардейским корпусом генерала Безобразова.

После трёхдневного пребывания в Ставке, в 21 час 16 (29) декабря государь покинул Барановичи и отправился в район расположения гвардейских пехотных частей 1-й и 2-й дивизий и стрелковой бригады, гвардейского сапёрного батальона, гвардейской лёгкой артиллерии, Сводно-казачьего и Атаманского полков. Как писал генерал Дубенский: «Император пожелал повидать СВОЮ старую гвардию, которая 5 месяцев подряд беспрерывно вела кровопролитные бои. Жаль, что в настоящее время нельзя сообщить хотя бы краткий перечень этих боёв наших петроградских гвардейцев» (Генерал-майор Дубенский Д.Н. Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии. Ноябрь — декабрь 1914 г. Петроград: Товарищество Голике и Вильборг, 1915. С. 177). Расквартированные в трёх местах гвардейские части император посетил в течение двух суток. Рано утром 17 (30) декабря он приехал в 1-ю гвардейскую пехотную дивизию, в Гарволин, а днём проехал в Новоминск к Гвардейской стрелковой бригаде. На другой день, 18 (31) декабря, состоялся Высочайший смотр второй гвардейской пехотной дивизии и Атаманского полка в Стрельце.

Рано утром императорский поезд прибыл на станцию Гарволин. На платформе выстроился почётный караул — рота Его Величества лейб-гвардии Проеображенского полка, которую привели капитан Баранов и прапорщик Зейме{131}. Всюду слышался шум голосов, то и дело раздавались оживлённые команды: «голову выше», «твёрже ногу», «левый фланг осади»… В половине девятого император вышел из вагона. Видя свою роту, он неподдельно волновался, всматривался в лица и искренне радовался, когда находил старых знакомых. Но тех, кого он помнил с довоенной поры, осталось не много… Например, штабс-капитан Баранов, которого он хорошо знал, а вот прапорщик Зейме был новым лицом… Встречая своего государя, солдаты тоже волновались.

Перед царём выстроились высокие, красивые люди в серых папахах. Выправка и бодрость духа радовали глаз. Офицеры, одетые в потрёпанные солдатские шинели, в больших сапогах и в папахах, по внешнему виду не сильно отличались от нижних чинов. На правом фланге чуть колыхалось знамя, а за ним, ещё правее, — гремел хор музыки. Оркестр торжественно выдувал медь, играя Преображенский марш. День выдался солнечный, теплый, почти безветренный, укрепляя приподнятое настроение людей. Поздоровавшись с конвоем и сказав несколько тёплых слов некоторым из старых лейб-гвардейцев, император поспешил туда, где чуть поодаль слегка запорошенное снегом поле прочертили длинные серые линии выстроенных для Высочайшего смотра полков. Ощущалось, что личный состав частей доведён до штатной численности.

Монарх неторопливо обходил фронты великанов преображенцев и семёновцев — своей доблестной Старой гвардии, затем проследовал к чернявым измайловцам, егерям и артиллеристам. Он здоровался с каждым полком, батальоном, батареей и командой. Он подолгу разговаривал с офицерами, для каждой боевой части находил задушевные слова, выражая благодарность за отвагу в боях и жертвенное отношение к службе. «Когда его величество подходил к полку, обычно он говорил:

— Господа офицеры, ко мне ближе!

Офицеры окружали государя, и начинался оживлённый разговор. Государь всегда спрашивал только что выпущенных молодых офицеров, из какого они училища, интересовался, кто и когда ранен, спрашивал о многих поимённо. Вообще с большим интересом, с большим вниманием и добротой говорил о полковых делах» (Генерал-майор Дубенский Д.Н. Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии. Ноябрь — декабрь 1914 г. Петроград: Товарищество Голике и Вильборг, 1915. С. 183).

Доверительная беседа монарха со своими старыми гвардейцами врезывалась в память присутствующих, создавала атмосферу единения и семейственности.

Обходя строй каждого полка, Государь вновь и вновь искал глазами знакомые лица, искал и чаще всего не находил… За четыре с половиной месяца непрерывных боёв состав Старой гвардии, измайловцев и егерей почти полностью обновился. Смерть, ранение, болезнь буквально выкосили ряды сильных духом и преданных престолу лейб-гвардейцев. Их место в строю заняли новые люди…

Почему Верховное командование в первые же дни войны использовало военную элиту, по сути, личную охрану государя, в качестве «царицы полей»?! Такая беспечность, расточительность и недальновидность в недалёком будущем стоила русскому народу и государству многих и многих напрасных жертв. Ведь Старая гвардия не только являлась гарантом безопасности монарха, но при необходимости обеспечивала поддержание порядка и законной власти в столице. Несомненно, истребление Старой гвардии на фронте сыграло роковую роль в судьбе России.

Оставалось всего три с половиной года до гибели царской семьи, когда меж пробоин от пуль, меж брызг крови, меж гнусных росписей и грязных ругательств палачей, на стене расстрельной комнаты Ипатьевского дома рукой цареубийцы рогатый нацарапал зловещую фразу из «Валтасара» Гейне: «В эту ночь Валтасар был убит своими холопами»[39].

После обхода частей император распорядился вызвать из строя нижних чинов, представленных к награждению Георгиевскими крестами. Из всех полков стали выбегать и строиться рослые, красивые солдаты. От каждой роты или батареи — по пять человек. Государь в окружении свиты и начальствующих лиц совершал обход их рядов, вручая каждому Георгиевский крест. Почти с каждым император беседовал, желая знать о подробностях подвига, расспрашивал о боевой обстановке в те дни, выяснял, сколько времени солдат служил в полку, интересовался, какой губернии уроженец, узнавал о жизни героя на родине до войны.

Впечатлил царя доклад преображенца, старшего унтер-офицера Таранова. 13 (26) октября под Ивангородом в бою за деревни Берздежа, Пенков и Чарныляс он со взводом из 28 человек взял в плен 180 австрийцев, за что тогда же получил Георгиевский крест 4-й степени. За этот подвиг государь вручил ему Георгиевский крест 3-й степени. Измайловец подпрапорщик Мурашко получил сразу все четыре степени Георгиевского креста за храбрость и мужество, проявленные в боях: 22 августа (4 сентября) при взятии деревни Липняки, 11 (24) октября при отражении ожесточённых атак австрийцев на позицию у деревни