Выписка из журнала маневренных карточек (За период с 04.07.1977 по 17.11.1998) - Павел Георгиевич Вишняков

и мичманки – максимально выдирая оттуда вату и прочий электрокартон, из двух пружин оставалась одна, подшиваемая на верх тульи, на эту пружину натягивался белый чехол. Различались два основных варианта ношения чехла – грибом, когда натянутой оказывалась нижняя часть, и ближе к уставному – верх оказывался ровным, а низ напоминал облако. И то, и другое не приветствовалось начальниками, и изымалось – с переменным успехом.

Лейтенантом я носил гриб, но, умнея с годами, понял, что белая фуражка должна быть пошита в Севастополе, чехол должен быть аккуратно натянутый и шерстяной, не пошло-белого, а благородного бледного кремового цвета – как у моего закадычного приятеля минера Пети Трушникова.

И вот в один из приездов в Севастополь я нашел в районе Стрелецкой бухты небольшую будку, где и заказал себе заветную мечту. Она была на диво хороша – сразу же нашла свое место на моей шишкастой голове, оттопыренные уши каким-то образом снивелировались, шитый краб сразу же обозначал меня как моряка, уважающего традиции – можно было начинать службу в качестве флагманского штурмана бригады.

…

Лето 91 года выдалось для меня напряженным – я спланировал себе отпуск, а Министерство обороны совместно с английскими коллегами в рамках перестройки и нового мышления для СССР и всего мира запланировало мероприятие «Дервиш-91». «Дервишем» назывался первый конвой, пришедший в 1941 году из Англии в Архангельск, а потом уже были PQ.

Планом юбилейного Дервиша предусматривалось проведение различных мероприятий в Мурманске и Архангельске, встречи ветеранов полярных конвоев и немножко совместного маневрирования – при морском рандеву с HMS «London». Московской директивой предписывалось встречу в море организовать силами эскадры, а кораблем-хозяином назначался скр «Громкий» из моей бригады.

Начальник штаба Русаков всячески старался увлечь меня замечательной перспективой ехать в отпуск в сентябре: «Паша, сентябрь – бархатный сезон, ты что, зачем тебе июль,» – уж очень ему не хотелось тащить подготовку этого дела без меня, я же упорно стремился уехать хотя б на три недели, ан нет! Ряд моих неправильных действий, допущенных при встрече «Жаркого» с боевой службы с дегустацией колониальных напитков, позволил все-таки НШ с чистым сердцем передвинуть мой отпуск на месяц под названием «июбрь».

Отправив жену с сыном на Большую землю, я продолжал готовиться вместе с Севой Тюниным – штурманом «Громкого». Мероприятие это на флоте было первое в своем роде, руководил всей этой собачьей свадьбой Касатонов – первый зам Ком СФ, – и Саша Поклонский, командир «Громкого», относившийся к нему с огромным уважением, жутко страдал от его острого языка и постоянных втыков.

Встречу, да и само мероприятие чуть было не сорвали августовские события того года – теперь язык не поворачивается назвать их путчем, а тогда в наших неокрепших демократических душах победа Ельцина над заскорузлым коммунистическим режимом вызвала живой отклик. 20 августа мы получили сообщение об отмене визита «Лондона» и его повороте на обратный курс, а уже 22 – о восстановлении первоначального плана.

Нагнав по дороге отставание в двое суток, «Лондон» недоверчиво вошел в Кольский залив, где на траверзе Ваенги мы на «Громком» и подхватили эстафетную палочку с «Юнион Джек» на конце, пролидировав HMS в Мурманск, и встали к пассажирскому причалу – с севера, британцев примкнули с юга.

Коротенький брифинг – и в наше с Севой распоряжение поступил штурман эскадрона фрегатов ВМС Великобритании лейтенант-коммандер Ален Хонсли. Светловолосый, лысеющий, улыбающийся по любому поводу, явно ощущающий себя не в своей тарелке. Ввиду важности штурманских задач нам достался персональный переводчик из Москвы – старший лейтенант из Арбатского военного округа посматривал на нас, провинциалов, свысока, но обломился на первом же профессиональном термине. Положение спас Сергей Бондаренко – мой коллега с соседней бригады, подсаженный на «Лондон» офицером связи и прилично изъяснявшийся на пиджин-инглиш. Переговорам помог заранее припасенный Словарь англо-американской навигационно-гидрографической терминологии (О, ГУ НиО МО! Обо всем там подумали!), и дело пошло на лад – диалог наладился.

А надо сказать, что для «Лондона» был приготовлен комплект карт на переход в Архангельск, и если прибрежные, масштаба 1: 200 000, были куда ни шло, то карты от Мудьюга по Маймаксе до морского архангельского порта вызвали у нас серьезные вопросы – просто табула раса какая-то, но представитель Большого брата мне объяснил, что этот вопрос согласован, все остальные варианты карт грифованные, а враг, как известно, не дремлет… Мои возражения, что, мол, по этому маршруту ежедневно десятки судов проходят, в том числе и забугорных, были оставлены без последствий.

Британский штурманец оказался дотошным профессионалом – первым делом он поглядел на легенды карт и поняв, что те составлены по материалам съемки 1942 года, мягко, но безапеляционно заявил: «По таким картам в Архангельск не пойдем.» Все наши попытки убедить его, что, мол, пайлот будет с тобой, ты не переживай, успеха не имели.

Проводив коллегу до трапа «Лондона», мы вместе с Аббасычем Багировым – пом Ф-1 СФ, курировавшем мероприятие от штурманского начальства, – отправились к Касатонову и доложились о возникшей трудности. Тот долго глядел на разложенные карты, потом спросил: «А поприличнее есть?» Я выкатил ему рулон своих путевых, с грифом «Для служебного пользования» в верхнем правом углу – «Вот эти и отдай», – что, в принципе, совпадало с моим представлением, но гриф мозолил глаза, о чем я ему тактично и сообщил. «Вишнякооов, Вишнякоооов, – вот именно так, протяжно, и с сожалением пропел адмирал во втором поколении, – Шеварднадзе нас уже всех продал, и за всё деньги получил. Вот здесь отрЕзать,» – и провел недрогнувшей рукой по рамке карты, отсекая сакральную надпись.

С легким сердцем (эх, 91-й год!) надругавшись над 010-м приказом, я скрутил карты, потерявшие грифованную значимость, в рулон, и под дудку вахтенного «Лондона» поднялся на борт корабля её Величества. Лейтенант-коммандер выскочил ко мне навстречу, мы разложили карты на столе в кают-компании и он радостно заулыбался. Переводчик нам не понадобился – 2 циркуля, 2 параллельных линейки, – на узенькой Маймаксе стала появляться карандашная прокладка, поворотные ориентиры снабжались рисуночками с их внешним видом из Огней и знаков, красным отбивалась изобата 10 метров…

Попив чайку, предложенного нам улыбчивым вестовым-малайцем, я поглазел на подарок королевы Елизаветы кораблю – прекрасный столовый сервиз на 36 персон из серебра 18 века, по-штормовому раскрепленный в серванте кают-компании, потом Ален провел мне подробную экскурсию по кораблю – встречавшиеся по пути британские морячки оторопело разворачивались во фрунт, хлопали глазами на представителя противника, нарисовавшегося в тамбуре их кубрика аккурат во время неуставного курения.

Компанейский островитянин не отказался от ответного визита, и мы перебрались на «Громкий», где такие же морячки так же оторопело таращились на представителя блока НАТО, который спит и видит обрушиться на страну Советов. Пройдя по коридорам, постам-каютам, погуляв по