Холодная война подо льдами Арктики - Михаил Петрович Комаров

class="p1">На начальном этапе развёртывания ракетную лодку от Гремихи сопровождала АПЛ К-123 пр.705 с 537-м экипажем под командованием капитана 1 ранга В.Т. Булгакова (как же мир тесен – В.Т. Булгаков был моим начальником курса в Академии). Она должна была не допустить слежения «супостата» за ракетным подводным крейсером, будь то «американка» или «англичанка» (других в Баренцевом море не было).

После выхода в море и встречи в назначенной точке группа, проведя опознавание по звукоподводной связи, двинулась генеральным направлением в Северный Ледовитый океан. Плавание проходило спокойно. Периодически РПК СН прослушивал шумы многоцелевой ПЛ. Однако сегодня нам известно, что 5–8 апреля во время похода на многоцелевой лодке произошла тяжёлая радиационная авария, которая не позволяла продолжить выполнение задачи. На помощь ей вскоре прибыли тяжёлый авианесущий крейсер «Киев», большой противолодочный корабль «Маршал Тимошенко» и спасательное судно «Алтай». Лодку отбуксировали в базу, а РПК СН пошёл по своему плану один (имеются также сведения о том, что авария на лодке произошла уже после того, как она выполнила задачу ближнего охранения РПК СН и приступила к выполнению новой задачи). Позже оказалось, что на К-123 произошла тяжелейшая авария, правда, без жертв. Тем не менее, подводная лодка на девять лет была выведена из строя. Однако вернёмся к рассмотрению ситуации, в которой оказалась ракетная подводная лодка.

Жёлобом Франц-Виктория ракетоносец вышел в Северный Ледовитый океан под мощные ледовые поля и продолжил боевое патрулирование, смещаясь генеральным направлением к северу. Выбор глубины погружения диктовался оптимальным, как считал командир, диапазоном 90-120 м.

Драматизм ситуации столкновения РПК СН с неопознанным предметом хорошо изложен командиром В.М. Батаевым в «Истории одной фотографии» [Батаев В. М. История одной фотографии, 44]. Приведём некоторые важные для данной работы факты и его впечатления. Из воспоминаний В.М. Батаева: «После пересечения курсом на север определенной широты закончились навигационные путевые карты на районы патрулирования. Их просто не существует в нашей гидрографии. Но это не беда. Перешли для счисления на карты-сетки. Не мне первому, не мне последнему приходилось и придётся по ним плавать. Это чистый лист картографической бумаги с обозначенной широтной шкалой. Долготы наносит штурман в зависимости от долгот района плавания. Это обычная практика при переходе океанами, где глубины давно измерены, и моряки в океане свободны от возможности очутиться на неожиданном мелководье». С учетом всех факторов девизом плавания подо льдом был: «Осторожность и еще раз осторожность». Поэтому выбор глубины погружения диктовался оптимальным диапазоном 90–120 метров. Эхолот и эхоледомер использовались достаточно часто, а телевизионная система МТ-70 для наблюдения за тем, что над лодкой, постоянно. Не следует забывать, что плавание подо льдом начиналось в самом начале апреля, когда полярный день короток, освещённость горизонта невелика, а зимний лёд ещё крепок. Согласно поставленной РПК СН задаче, необходимо, особенно перед сеансом связи, активно искать полыньи или тонкий лёд и всплывать на связь в этом месте для получения приказания или информации.

Характеризуя гидроакустическую обстановку во время плавания, командир пишет: «Ледовые поля не стационарны. В движении льдины и поля трутся друг о друга, торосятся, переворачиваются, раскалываются и всё это сопровождается акустическим возмущением водной среды, т. е. шумом. Отображение шума на электронных индикаторах ГАК (гидроакустического комплекса. – Примеч. авт.) превращается на экранах в сплошную засветку на всех частотных диапазонах. На электротермической бумаге самописцев идёт густая пятнистая полоса. Звуковой индикатор центрального поста выдаёт звуки во всем диапазоне частот сышимости человеческого уха: от комариного писка до пыхтящего паровоза через соловьиную трель, воя стаи волков, скрежета зубов, бури аплодисментов, переходящих в овацию и т. п. Сущая какофония! Акустики сдвигают наушники на затылок, меняются на вахте через два часа вместо четырёх, звуковой индикатор отключается. Только бумага самописцев покорно терпит всё, покрываясь чернотой, да бытовой магнитофон «Комета» в меру своих шансонных возможностей накручивает этот акустический беспредел. Здесь существует реальная 99-процентная вероятность не услышать «полезный шум» т. е. шум от цели».

И вот в этой обстановке 9 апреля – можно сказать, начало боевой службы – после «приледнения» в 03 часа 57 минут и последующего погружения на глубину 99 метров последовал сильный двойной удар в носовой части. Лодка с дифферентом 18 градусов на нос начала стремительно погружаться. Из воспоминаний командира: «Глубина погружения нарастала. Скорость упала до 7 узлов. Скомандовал: «Турбинам реверс (полный назад), пузырь в нос, рули на всплытие». В этот момент у меня появилась, как метко определил своё состояние во время аварийной ситуации летчик-испытатель Микоян С.А., «прозрачность мысли». Всё вокруг виделось резко и отчётливо. Время, казалось, непозволительно замедлилось, манипуляции боцмана и оператора пульта управления корабельными системами производились как при замедленном прокручивании киноплёнки, речь людей звучала растянуто. Физически хотелось всё ускорить. Такое же ощущение у меня было позднее, в другом месте и времени, во время ракетной стрельбы, когда ракета с уже работавшими в шахте двигателями призадумалась дольше положенного времени, прежде чем расстаться с кораблём и экипажем. Подводники поймут, что это может означать. В нынешней же ситуации опасений тоже хватало.

Больше всего я опасался, что от удара могла сработать аварийная, в том числе и первого рода, защита реакторов, турбин и турбогенераторов. Но по вибрации лодки, по показаниям тахометров и падению скорости ощутил, что турбины заработали на задний ход… Лодка держалась на глубине 186 м, выровнялась по дифференту и начала медленно всплывать. На глубине 45 м командир БЧ-5 (электромеханической боевой части. – Примеч. авт.) капитан 2 ранга Гужов Б.П. удержал лодку практически на «стопе». Эхоледомер показывал толщину льда 1,5–2,0 м. Можно было приледняться, чтобы тщательнее осмотреться в отсеках. Мне не хотелось отходить далеко от места столкновения, т. к. первая мысль о причине удара была: айсберг».

После этого лодка с осторожностью всплыла. Айсбергов не обнаружили, поэтому пришли к выводу, что столкнулись с английской АПЛ и, без доклада о происшествии, продолжили боевое патрулирование в приполюсном районе. И, согласно боевому распоряжению, на 78-е сутки от начала похода всплыли в надводное положение в районе своей базы и двинулись к родному причалу. Далее последовал «разбор полётов». Из воспоминаний командира: «Будучи в отпуске в Москве я встретился с приятелем, который присутствовал на докладе об этом очень серьёзном происшествии Главнокомандующему ВМФ адмиралу Флота СССР Горшкову С.Г. Как обычно в таких случаях оргвыводы следуют для командира в первую очередь. Авторучки кадровиков как средство для отсечения головы и ещё кое-чего значимого для мужика были на «товсь!». Главком произнес три слова: «Командира не трогать!». Очевидно, он владел более обширной информацией по этому