Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

морскую администрацию. История говорит нам, что «жалобы купцов были весьма основательны и показывали легкомыслие, с каким управление морскими делами Англии было вверено кружку лиц некомпетентных, а между тем это зло не могло быть исправлено, потому что более опытные люди, пробывшие долго на службе, считались неблагонадежными и правительству казалось, что врачевание может повести к худшим результатам, чем самая болезнь». Подозрительность царила в правительстве и в обществе; рознь и нерешительность характеризовали действия офицеров, так как каждый боялся, что какая-либо неудача или простое неумение может обрушить на него тяжкое обвинение в государственной измене.

После сражения при мысе Ла-Хог прямая военная деятельность союзных флотов выразилась в трех главных видах. Во-первых, в нападениях на французские порты, особенно лежавшие в Канале и близ Бреста. Эти атаки редко имели в виду что-то более серьезное, чем нанесение местного вреда и уничтожение портовых магазинов и снабжения, по преимуществу в портах, из которых выходили французские приватиры; хотя в некоторых случаях отряды десанта на судах для этих операций были многочисленными, Вильгельм видел во всем этом только диверсии, которыми он предполагал отвлекать войска Людовика от центральных армий к защите берегов. Однако обо всех предприятиях против французского побережья в этой и следующих войнах можно сказать, что они не приносили серьезных результатов и даже как диверсии не ослабляли французских армий в существенной степени. Будь французские порты плохо защищены или открывай французские водные пути доступ в сердце страны, подобно нашим Чесапикской и Делавэрской бухтам и большим южным проливам, то результат мог бы получиться иным.

Второй вид деятельности союзных флотов не сопровождался никакими сражениями, но имел в военном отношении большое и прямое влияние на события, когда Людовик XIV решился в 1694 году превратить войну с Испанией в наступательную. Испания, слабая сама по себе, продолжала вызывать беспокойство Франции вследствие своего положения во французском тылу, и Людовик наконец решился принудить ее к миру, перенеся войну в Каталонию, на северо-восточный берег. Сухопутные операции армии поддерживались совместными действиями флота под командой Турвиля. Усмирение этой беспокойной провинции шло быстро до приближения союзных флотов в значительно более сильном составе, чем флот Турвиля, которому пришлось отступить в Тулон. Это спасло Барселону, и с того времени две морские нации до тех пор, пока они не решились заключить мир, держали свои флоты у берегов Испании и останавливали успехи французов. Когда же в 1697 году Вильгельм склонился к миру, а Испания отказалась от него и войска Людовика опять вторглись в эту страну, то союзные флоты уже не пришли к ней на помощь и Барселона пала. В то же время французская морская экспедиция, действовавшая против Картахены в Южной Америке, увенчалась успехом, и Испания уступила под этими ударами, в нанесении которых противники ее опирались на обладание морем.

Третья функция союзных флотов состояла в защите морской торговли; на этом поприще, если верить истории, они действовали вполне успешно. Никогда морская война против торговли не велась в большем масштабе и с большими результатами, чем в этот период, и при том крейсерские операции расширились и сделались наиболее разорительными для неприятеля именно в то время, когда большие французские флоты перестали держаться в море, т. е. в годы непосредственно за поражением при Ла-Xoгe. По-видимому, это противоречит мнению, что крейсерская война должна находить поддержку в сильных флотах или в соседних с районом ее операций морских портах. Необходимо, однако, войти здесь в обстоятельное обсуждение событий, так как бедствия, причинявшиеся торговле союзных держав хищничеством приватиров, были важным фактором в числе тех, которые побуждали эти державы желать мира с Францией; тем более что для последних главные средства продолжать войну с ней до принуждения к принятию предлагавшихся условий мира доставлялись торговлей, доходы от которой оплачивали содержание их собственных армий и давали возможность платить субсидии континентальным армиям. Война против торговли и охрана оной представляет по сей день вопрос насущной важности.

Прежде всего следует заметить, что упадок французского флота наступил не сразу, а совершался постепенно и что моральное влияние крейсерства этого флота в Канале, его победы при Бичи-Хэде и доблестного поведения при Ла-Хоге было продолжительным. Оно заставляло союзников держать эскадры вместе, а не рассеивать корабли для преследования неприятельских крейсеров и, следовательно, помогало последним почти в такой же мере, в какой помогали бы им отечественные флоты ведением морской войны. Далее, английский флот, а еще более его администрация, были тогда, как уже сказано, в очень плохом состоянии, причем раскол в самой Англии позволял французам через изменнические донесения оттуда получать более своевременные и более верные известия о военных и коммерческих флотах в море, чем получали сами союзники. Так, в течение года после битвы при Ла-Xoгe французы, получив точные сведения об отправлении большой торговой флотилии в Смирну, послали Турвиля в мае в море прежде, чем союзники успели исполнить свое намерение блокировать его в Бресте. Это замедление союзников, наряду с печальным для английского правительства фактом, что оно не узнало своевременно об отправлении Турвиля и послало свой торговый флот чуть ли не навстречу ему, было следствием дурной английской администрации. Французский адмирал неожиданно напал на этот флот близ Гибралтарского пролива, уничтожил или взял в плен сто из четырехсот кораблей и рассеял остальные. Этот случай не относится прямо к крейсерской войне, так как французский флот состоял из семидесяти одного корабля, но он показывает несостоятельность английской администрации. Действия французских крейсеров, как мы уже сказали, были наиболее успешными непосредственно после Ла-Хогской битвы, причем по двум причинам: во‐первых, союзный флот держался вместе в Спитхеде два месяца и более в ожидании посадки на суда войск для перевозки и высадки на континент, давая таким образом неприятельским крейсерам полную свободу действий; во‐вторых, французы, не будучи в состоянии снова вывести в море флот тем летом, позволяли матросам и офицерам поступать на службу на приватиры, отчего число последних чрезвычайно увеличилось. Эти две причины в совокупности способствовали крейсерской войне против союзников, которая достигла такой степени безнаказанности и таких размеров, что в Англии раздался испуганный крик, чуть ли не вопль отчаяния. «Следует сознаться, – говорит один английский морской хронист, – что наша торговля страдала гораздо меньше год тому назад, когда французы в большей степени были обладателями моря, чем теперь, когда их большой флот блокирован в порту». Это объясняется тем, что во Франции матросы, служившие в военном флоте, по мере разоружения судов делались свободными; число их, по отношению к требованиям мало развитой морской торговли страны, было велико, и потому правительство разрешало им