Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

в заблуждение донесениями из Англии, а еще более настояниями Якова – который любовно лелеял мечту, что приверженность многих английских морских офицеров к его особе больше, чем их любовь к отечеству или преданность своему долгу, – Людовик XIV решился попытаться на вторжение в Англию с южного берега под личным руководством Якова. Для подготовки привлекли Турвиля и поручили во главе пятидесяти или шестидесяти линейных кораблей, тринадцать из которых должны были выйти из Тулона, дать сражение английскому флоту; французы, полагая почему-то, что в последнем будет много дезертиров, так что беспорядок и деморализация будут неизбежными, рассчитывали на легкую и полную победу. Но на первых же порах они потерпели неудачу в задержке Тулонского флота противными ветрами, и Турвиль вышел в море только с сорока четырьмя кораблями, но с решительным приказанием короля сразиться с враждебным флотом при первой же встрече и во что бы то ни стало, независимо от того, будет враг малочислен или многочислен.

Двадцать девятого мая Турвиль увидел по направлению к северо-востоку девяносто девять линейных кораблей союзников. Ветер дул с юго-запада, а потому французам предоставлялся почин сражения; но Турвиль сначала созвал на свой корабль флагманов и предложил им обсудить, надо ли вступать в бой. Все ответили отрицательно, и тогда он развернул перед ними приказ короля [110]. Никто не осмелился возражать монарху, хотя как раз тогда (если бы только они это знали!) флот Турвиля уже разыскивали легкие крейсера, спешившие известить об отмене упомянутого приказа. Бывшие на совете офицеры возвратились на свои суда, и затем весь французский флот спустился на союзников, которые ждали его на правом галсе, лежа на зюйд-зюйд-ост; голландская эскадра занимала авангард, а английские – центр и арьергард. Подойдя к неприятелю на близкую дистанцию, французы привели к ветру на том же галсе, сохраняя наветренное положение. Турвиль, вследствие значительно меньшей численности своего флота сравнительно с флотом противника, не мог совсем избежать того, чтобы линия последнего не подошла к его арьергарду, который был слаб из-за крайней растянутости строя; но он избежал ошибки Герберта при Бичи-Хэде, сумев отвлечь авангард неприятеля своим авангардом, державшимся несколько в стороне, с большими интервалами между судами, и затем вступил в жаркий бой на близкой дистанции с центром и арьергардом. Нет необходимости следить за всеми фазами этой неравной битвы; необыкновенным результатом ее надо считать тот факт, что когда ночью, вследствие густого тумана и штиля, огонь орудий прекратился, то оказалось, что ни один из французских кораблей не только не потоплен, но и не спустил своего флага. Лучшего доказательства силы воинского духа и высоких достоинств не мог бы проявить ни один военный флот; разумеется, искусство Турвиля как моряка и его тактические способности сыграли большую роль в таком результате, служащем, надо сознаться, не к чести союзников. Оба флота встали на якорь с наступлением ночи, причем отряд английских кораблей расположился к юго-западу от французского. Позднее эти корабли обрубили якорные канаты и дрейфовали через французскую линию для соединения со своим главным флотом; при исполнении этого маневра они серьезно потерпели от неприятеля.

Поддержав в высокой степени честь своего флага и видя бесполезность продолжать сражение, Турвиль решился на отступление, которое начал в полночь с легким северо-восточным ветром и продолжал весь следующий день. Союзники преследовали; движения французского флота сильно затруднялись расстроенным состоянием флагманского корабля «Солейль Рояль», лучшего среди французских, потопить который адмирал не имел решимости. Отступление направлялось к Нормандским островам, причем с адмиралом было тридцать пять кораблей, из них двадцать прошли с приливным течением через опасный проход, известный под именем Олдернейского, между островом Олдерни и материком, и беспрепятственно достигли Сен-Мало. Но прежде чем остальные пятнадцать кораблей успели последовать за ними, прилив сменился отливом; несмотря на отданные якоря, эти корабли дрейфовали к востоку, под ветер неприятеля. Три укрылись в Шербуре, не имевшем тогда ни порта, ни волнолома, а остальные двенадцать прошли к мысу Ла-Хог, где и были сожжены или своими экипажами, или союзниками. Французы потеряли таким образом пятнадцать лучших кораблей своего флота, самый малый из которых носил шестьдесят орудий, но эта потеря лишь слегка превосходила ту, какую понесли союзники при Бичи-Хэде. Влияние этого события на общество, привыкшее к славе и успехам Людовика XIV, не соответствовало результатам и затмило память о блестящей самоотверженности Турвиля и его подчиненных. Сражение при мысе Ла-Хог стало и последним большим сражением французского флота того времени, который в следующие годы начал быстро слабеть, так что это бедствие словно превратилось в смертельный удар. Однако надо сказать, что Турвиль в следующем году вышел в море с семьюдесятью кораблями, и, следовательно, потери французского флота были уже исправлены. Ослабление флота поэтому следует приписывать не одному только поражению, но в целом истощению Франции расходами на континентальную войну, которая поддерживалась главным образом двумя морскими нациями, чей союз был обеспечен успехом Вильгельма в ирландской кампании. Не утверждая, что результат был бы иным, если бы морские операции Франции в 1690 году имели другое направление, в то же время можно безошибочно сказать, что нецелесообразность последних была непосредственной причиной сложившегося хода дел и первой причиной упадка французского флота.

Остальные пять лет войны Аугсбургской лиги, в течение которых Европа боролась против Франции, не отмечены не только ни одним большим морским сражением, ни даже каким-либо морским событием первостепенной важности. Для оценки влияния морской силы союзников необходимо суммировать все данные и изобразить картину спокойного, но настойчивого давления на Францию во всех отраслях жизни последней. Именно таким образом морская сила обыкновенно действует, и именно вследствие такого спокойствия ее работа часто остается незамеченной; необходимо поэтому описать все особенно тщательно.

Главой оппозиции Людовику XIV был Вильгельм III, и его наклонности, выдавая в нем скорее солдата, чем моряка, вместе с направлением политики Людовика способствовали приданию войне характера больше континентального, а не морского; в том же направлении вело и постепенное исчезновение больших французских флотов с театра военных действий, вследствие чего союзные флоты остались без противника. Далее, боевые качества английского флота, превосходившего численно флот голландский в два раза, стояли в то время на низкой ступени; деморализующие последствия правления Карла II невозможно было преодолеть за три года правления его преемника, а политическое положение Англии породило новые элементы беспорядков. Мы упоминали выше, что Яков II верил в верность его особе морских офицеров и экипажей, основательно или нет; эту веру разделяли и новые правители, в которых она возбуждала недоверие к преданности службе многих офицеров и тем вносила раздор и расстройство в