Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

class="p1">В начале 1985 года в Анголу прибыли самолеты МиГ-23. Их прислали кубинским ВВС. Они находились на аэродромах Луанды, Лубанго, Уамбо, Менонге, Луэны. С самолетами прибыли и наши летчики и авиаспециалисты. С появлением наших МиГ-23 прекратились налеты «миражей» со стороны ЮАР. По рассказам наших летчиков, при появлении наших МиГ-23 «миражи» уходили на свою территорию и не рисковали залетать на территорию Анголы.

С кубинцами у нас были очень дружеские, братские отношения. Нас они приглашали на свои праздники. При мне был случай, когда было совершено нападение унитовцев на кубинскую танковую колонну в провинции Менонге. На выручку кубинцам вылетело два наших вертолета Ми-8, где один вертолет был сбит, а экипаж погиб[183].

Аэродромы, случалось, обстреливали, но это было редкостью. Конечно, были и жертвы. На аэродроме Менонге во время боевых действий в 10 километрах сбили нашу вертушку МИ-8 с нашим экипажем. Танковая колонна кубинцев попала в засаду и всем нашим дали приказ на боевые вылеты. До этого все мы мирно беседовали, курили, вспоминали Союз… Наши вертушки пошли парой на помощь кубинцам. Затем взлетели и наши МиГи. Через минут 15 мы уже знали, что сбит один из МИ-8. Весь экипаж погиб[184]. Короче, много чего произошло за два года моей службы в Анголе. Всего не опишешь.

Непосредственное участие в боевых действиях для авиаспециалиста означает, как правило, качественно и быстро подготовить и снарядить самолет боевыми средствами (установить боекомплект на пушку, подвесить боевые ракеты и бомбы, снарядить УБ-16 УБ-32 – нурсами (неуправляемыми ракетами)). От этого зависел успех боевого вылета. Наши летчики, да и ангольские, более уверенно себя чувствовали, когда технику к боевому вылету готовили мы сами. Вот таким и был мой боевой опыт. Статус воина-интернационалиста имею.

Из белорусов был со мной Валера Шевко[185], кажется из Могилевской области.

По окончании спецкомандировки 7 февраля 1986 года вылетел на «боинге» в Москву с посадкой в Париже. Кстати, когда возвращался из отпуска, был в Риме. В Москве поблагодарили за службу и направили в свою часть. В Анголе присвоили звание «капитан».

В 1995 году началось массовое сокращение украинской армии и нам – не украинцам – ненавязчиво дали понять, что надо увольняться в запас. После увольнения из армии еще пять лет прожил на Украине, а в 2000 году уехал на Родину в Беларусь.

В настоящее время работаю заведующим животноводческой фермой (в шутку говорю, поменял ВВС на КРС). Получил жилье. Жена переехала ко мне. Работает учителем биологии в местной школе. Дочь вышла замуж, осталась на Украине.

«Прощание – это всегда была страшная картина»

Сергей Петрович Демидчик, старший лейтенант запаса, служил в Анголе в 1985-1987 годах в качестве военного переводчика[186]

– Я родился 12 сентября 1959 года в деревне Хмелевичи Логойского района Минской области – правда, тогда это еще был Плещеницкий район. Сначала на месте учился в школе-восьмилетке, потом среднюю окончил в центре сельсовета, в Каменном. В школе у нас был немецкий язык, хотя его я учил, по большому счету, сам, потому что в восьмилетке у нас толком преподавателя не было. А вот в Каменном был очень хороший учитель немецкого языка, царствие ему небесное, разбился потом в автокатастрофе вместе со всей семьей. Когда я пришел в ту школу и он понял, что у меня есть способности, к сожалению, не успел помочь мне наверстать всю грамматику, но кое-что он мне дал. Именно благодаря ему, в общем-то, я и решил поступать в иняз. Я поступил, причем сдал на пятерку немецкий язык.

– Как Вы оказались на факультете испанского языка?

– Я смотрел когда-то фильм советский, где показывали республиканскую Испанию, гражданскую войну, и там звучала испанская песенка[187]. А директор еще и посоветовал: а поступай ты на факультет испанского языка, там конкурс меньше, больше шансов поступить! Вот только когда я поступал, в тот год именно на факультет испанского языка был самый высокий конкурс! Только я все равно поступил. Мне еще дома не сразу поверили. Семья-то ведь была самая простая, ни денег, ни подвязок, а тут – сам поступил в иняз! Поступил в 1977 году.

Потом я был очень рад, что попал на испанский факультет, мне очень нравилось учиться. Мне вообще нравились иностранные языки. Я насмотрелся фильмов про разведчиков… Ведь никогда не думал, что свяжу свою жизнь со школой, что стану учителем. Оказывается, у меня еще и эти способности были, педагогические, только я о них не знал. А я думал, что буду разведчиком (улыбается).

Преподаватели на факультете были, конечно, просто классные. Я и самостоятельно много работал, глотал лексику. Правда, в разговорном испанском у нас не было возможности тренироваться. Зато потом я на пятом курсе, в 1981–1982 годах, поехал на Кубу – на стажировку туда отправили меня и еще одного парня с нашего курса. Выбирали не просто так, а по знанию языка, конечно, и еще на какие-то качества внимание обращали. Так вот, там разговорной практики было очень много. Причем я понимал поначалу процентов пятнадцать из того, что мне говорили кубинцы! Они меня понимали отлично, а вот когда сами начинали говорить… У них ведь такой акцент – что называется, засунут в рот орех и говорят по-испански. Что делать? Я «пошел в народ», стал больше общаться, и примерно через полтора месяца меня уже принимали за кубинца. Помню, в каком-то баре, где обслуживались только иностранцы – кубинцам вход туда был воспрещен – я попросил холодного пива, так мне бармен ответил, что «мы кубинцев не обслуживаем» (улыбается)] Я ответил, что я иностранец – а паспорт-то с собой не взял! Они мне: пошел вон отсюда, иначе сейчас полицию вызовем! Пришлось уйти. Я так скопировал кубинскую интонацию, что кубинцы, с которыми я встречался уже в Анголе, удивлялись. У них глаза становились по пять копеек, когда я с ними заговаривал, потому что я говорил так же, как они.

На выпускных экзаменах председатель комиссии, профессор, меня хвалил. Я шел на красный диплом, и только приехал с Кубы – так я просто сидел на экзамене, болтал с комиссией по-испански. Декан факультета говорит: вам надо работать над произношением. А этот профессор в ответ: не надо ему ни над чем работать, у него чистый кубинский вариант языка! С тем я и ушел.

В школе мне сначала пришлось работать с немецким языком. Но мечта была работать именно с испанским. И когда я стал директором средней школы номер три города Толочина, я ввел там испанский язык, кроме немецкого