Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

быстренько нашел с ними контакт, они меня и постригли, и переодели (улыбается). В миссии я тогда пробыл совсем недолго, вскоре меня вызвали и сказали: «Ты – коммунист, а значит – на фронт, в воюющую бригаду, в 6-й военный округ». Провели соответствующую консультацию… Впрочем, какая там была консультация! Это я учительским уже языком выражаюсь. Мне очень не понравилось, когда начали говорить что-то вроде «не трусить», «за БТРом не прятаться». Я уже хотел было сказать: «Так что, я там должен выйти из укрытия и специально себя под пули подставить, чтобы меня там показательно расстреливали?» Такой вот инструктаж получился.

– Завещание Вам не велели написать?

– Нет, никакого завещания я не писал.

Уже 17-го февраля я прибыл в Менонге. Немножко вышли там за территорию миссии: патронов на земле валяется уйма, хоть лопатой греби! Выдали, как положено, автомат, пистолет. Долго я там не пробыл: просто ждали рейса на Куито-Куанавале. Мне, как человеку, в общем-то, гражданскому, немного ребята там рассказали, что и как. Немножко не по себе было, конечно.

Прилетел самолет, Ан-26, главного военного советника. И мне сказали, что я на этом самолете полечу в Куито-Куанавале. Это уже было во второй половине дня, уже было темно. И когда я подошел к самолету, краем уха услышал, как пилоты между собой разговаривали: «Не полетим, собьют!» Я, по сути дела, еще гражданский человек, хотя уже и в форме, и такое слышу… Испугался, конечно.

Сели. Закрыли все окошки и полетели. Спорили, спорили наши пилоты, но все же полетели – наверное, приказ был лететь. Когда летели, то ли в воздушную яму попали, то ли еще куда, все дрожало, и самолет, и мы вместе с ним. Впечатление не очень-то приятное. С горем пополам долетели, большие круги над аэродромом не делали, немного спиралью покружили, посадку совершили на аэродроме, мы вышли, они быстренько все выгрузили и также быстренько – на взлет. И ушел самолет.

За мной приехал БТР. Меня направили в 8-ю мотопехотную бригаду… Та самая восьмая бригада, которая потом, уже когда меня там не было, столько людей потеряла, когда сопровождала колонны по печально известному маршруту Менонге – Куито-Куанавале, по «дороге жизни». Советником командира бригады был Иван Иванович Черных – просто классный человек. Совсем молодой полковник, но герой. Потом он стал одним из самых молодых генералов, после того, как вернулся из Анголы, в Вооруженных Силах СССР, позже – России. Я попал к нему переводчиком. Еще подумал: почему он такой молодой? Хотя я тоже тогда был еще… сопляк, что называется.

Сели мы на БТР, приехали к этому домику, где наша бригада располагалась. Сели на скамеечке, огни не зажигали. Закурил сигарету, руки немного нервно дрожали. Меня ребята стали расспрашивать, что да как, кто такой. Я рассказал, что дома осталась семья, что младшей дочке всего три месяца. Реакция была:

«Как они могли?!» Все возмущались, конечно. А как могли? Потом я рассказал о себе еще немного, что да как, рассказал, что португальского не знаю совсем, что испанист. Ну, мне Черных сказал: «Ничего, парень, не расстраивайся. Потихоньку втягивайся, учи язык, мы в Куито не одни, тут есть еще бригады, и переводчики есть, так что если действительно очень понадобится переводчик, то найдем, из другой бригады вызовем. А ты учи, будешь со мной ездить, втягиваться».

Мне повезло. Когда я познакомился с самим командиром бригады – майором Эмилъяно – с ним у меня проблем не возникло, потому что выяснилось, что он учился на Кубе и прекрасно говорил по-испански. Так, через испанский, дело у меня и пошло. Сначала смесь испанского и португальского – «портуньол». С помощью Эмильяно я постепенно освоил и португальский. Я присутствовал на занятиях, которые проводил Черных, и с помощью Эмильяно постепенно смог их переводить.

– В минском инязе Вы ведь не изучали военный перевод, техническую терминологию?

– На военной кафедре военный перевод мы изучали, на испанском языке, конечно. Но не так подробно, техническую терминологию мы не разбирали. Потому что у нас был другой профиль, специальность наша называлась «спецпропаганда», мы учились листовки писать: «Сдавайся!», «Переходи на нашу сторону!»

– В какой срок Вы освоили португальский настолько, чтобы полноценно работать переводчиком?

– Получилось, как и приказывали: примерно через месяц я уже мог самостоятельно переводить. Проводили какие-то занятия, выезжали в расположение частей бригады. Сами мы жили в городке, в самом Куито-Куанавале. В общем-то, все было нормально.

– Восьмая бригада на тот момент была сильной? Какая техника имелась в распоряжении?

– Была танковая рота, до 10 танков, Т-54 или Т-55, точно не помню, я тогда в этом еще слабо разбирался. Из артиллерии были БМ-ки, то есть БМ-21. Три машины было. Балясов был артиллерист, тоже толковый мужик. Орудия Д-30, 122 мм. Противотанковые орудия Б-10, минометы 82 и 120 мм. Из средств ПВО были ЗУ-23-2, «Стрелы» переносные, естественно, и вроде даже «Иглы», точно не помню. Передвигалась бригада на «Уралах», но были и гэдээровские «ИФА». БТР-60-ПБ был у советников и специалистов, а БРДМ – у командира бригады Эмилъяно.

Бригада была более-менее укомплектована. «Немножко боевая», что называется. Я отвечал еще и за кухню: нужно было учить ангольца-повара готовить обед, следить, чтобы все было готово, чтобы продуктов хватало. Потихоньку освоился.

Потом поступил приказ: выйти к реке Соби, где была назначена зона ответственности бригады, занять оборону. Маленькая речушка, километров двадцать на юго-запад от Куито-Куанавале.

– Когда это было?

– В марте. Если 12 февраля я прилетел в Луанду, 18 февраля я был уже в Куито-Куанавале. Прошло около месяца, и где-то 13 марта мы отправились на Соби. До этого там уже подготовили лагерь, землянки вырыли. Змей там была просто уйма! Всю растительность там поснимали, в землянках делали такие входы высокие, чтобы змеи эти не заползали. Защищались от них по полной программе.

И тогда же начались первые массированные обстрелы Куито-Куанавале. Не только наша бригада, но еще и 25-я, и 13-я вышли. Я как переводчик еще и отвечал за связь с Менонге и с другими бригадами. Таблицу кодовую знал наизусть. Когда нас особо не трогали, выходили наши разведгруппы, встречались. Однажды встретились, обнаружили группу унитовцев, координаты передали, там с БМ-ок крутанули пару раз… Все было еще относительно тихо и спокойно, мы занимали свою зону ответственности, и было спокойно. А вот 13-й, 25-й бригадам досталось хорошо. Я помню, что Черных приказал мне все отслеживать по связи, я отслеживал, докладывал ему обстановку. Не помню, то ли 13-я, то ли 25-я запросили помощи, когда у них начали обстреливать уже полностью командный пункт. Они передали: жизнь советников в опасности, просим