Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

эвакуации. А из Менонге отвечают: сидеть, не вылезать, ждать, пока закончится обстрел, никого не эвакуируют. Ваша жизнь в ваших собственных руках – в духе партийных лозунгов. Так мы и пробыли на этих позициях до конца мая.

– Из чего вас обстреливали, из минометов?

– Минометы, артиллерия.

29 мая мы снова приехали в Куито, заняли свой домик. Жизнь пошла своим чередом.

Много было курьезных случаев. Например, как у нас не стало табака. Обстреляли аэродром. И пока его отремонтировали, пока заделали все ямы на взлетно-посадочной полосе, практически не было ни с кем связи. Ни продовольствия, ни сигарет нам не подвозили. А наши солдаты-ангольцы как-то доставали сигареты, не знаю, через кого. Советник начальника штаба все меня мучил: попроси да попроси. Хоть я тогда тоже курил, но как-то неудобно было. Тот уже злился на меня, и я пошел к Черных: мол, Иван Иваныч, все, не могу, достал он меня. А тот только улыбнулся: не обращай внимания, если что, посылай ко мне. Советник начштаба так мучился! И многие мучились. У нас ведь, поначалу, еще был запас сигарет, так бывало, что куришь, пару затяжек сделаешь, уже и не хочется – и тушишь в песок. И он ходил с палкой, выкапывал эти окурки (смеется)] А что было делать?

А ангольцы где доставали, у кого – кто их знает. Разведгруппы уходили на задание, а у кого они там и на что выменивали эти сигареты – вопрос. Пару раз мы у них просили сигареты. Только нам тоже было неудобно – ведь и им всего не хватало, и сигарет, и продовольствия. Есть всегда хотели, потому что многие болели малярией. И болели-то от недоедания, иммунитета никакого. Они собирали какие-то грибы непонятные – «кукумерос», как они их называли, наедались ими. А потом начиналось: у кого понос, у кого еще что, даже умирали от отравления. А ели они эти грибы, потому что еды не хватало. Даже когда они получали новую форму, они эту форму выменивали на продукты.

А потом УНИТА и юаровцы предприняли попытку захватить Куито-Куанавале. Провокации с их стороны просто не прекращались. Однажды было такое… не знаю, сохранилось ли что-нибудь от этого городка после той бомбежки. У меня в блокноте рукой Черных написано, сколько израсходовано боеприпасов, пять боекомплектов для БМ-ок, и сколько у нас осталось боеприпасов, когда мы составляли отчет после этого.

У нас там была баня, мы мылись[188]. И, наверное, было какое-то предчувствие, потому что хотелось как-то побыстрее вымыться. У нас было так: одна бригада готовит баню, а другая бригада ответственна за чай, чтобы попарились, вышли – и чайку горячего выпить. И мы с Черных, помню, очень быстро попарились, из бани выскочили и пошли в домик: у него, помню, сыпь какая-то началась, то ли от солнца, то ли еще от чего, прыщики какие-то пошли, и он попросил, чтобы я ему спину йодом помазал. А до этого мы к нашему советнику замполита подошли и попросили, чтобы вечером для ангольцев показали фильм: у него был на португальском языке какой-то из наших военных фильмов. Возник вопрос, где показывать. А напротив нашего дома тоже был дом, у которого была белая гладкая стена, как раз вместо экрана. Мы решили, что нужно провести электричество, чтобы подключить проектор и спроецировать это на стену. Для того чтобы провести электричество, пригнали к дому тракторок какой-то, посадили в ковш ангольца, который был кем-то вроде электрика, он к столбу стал подсоединять провод. Все устроили, сели смотреть. И вот что интересно: появился какой-то звук, как самолеты летят. Эти кричат: «Noso! Noso!» – то есть, «наши». А какие noso, когда никто, вроде, не передавал, что кто-то собирается лететь, у нас ведь туда редко летали самолеты. Мы как-то не придали значения, ну, пролетели, и пролетели. А потом – какой-то непонятный звук… и я только увидел, как сверху, из этого ковша, падает анголец-электрик, выпрыгивает на землю.

Мы бросились в укрытие… впрочем, какое это было укрытие, так, ямка выкопана и сверху накатик небольшой! И началось же все не сразу, пролетели самолеты, улетели, вдруг их не стало. А потом уже появились снова. И вот уже когда пошли эти пары, так они начали бомбить. Причем бомбить окраины Куито-Куанавале, где стояли кимбы – хижины местных жителей. Мы с Черных прибегаем туда – там паника страшная! Мы стояли на возвышенности, на горочке, а вниз, к реке, все уже полыхает. Вопли, крики! Эти домашние животные, которые, наверное, были ранены, тоже кричат, визг стоит! Все горит! Страшное дело.

Паника была и среди наших тоже, потом рассказывали. На самом деле, когда самолеты летят на бомбометание, и когда они снижаются практически над тобой, хочется от страха закопаться в землю. Потому что звук стоит такой ужасный… Вот они снижаются, чтобы начать бомбометание. Наши в баньке, в парилке этой, как рассказывали, прятались, кто куда, под полати, еще куда-то. Это был налет авиации. Потом авиации не стало, ушла. И начался обстрел.

– Из каких орудий, помните?

– 155-миллиметровые орудия. Гаубицы. Те самые, которые били на 47 километров.

С семнадцати-тридцати – до девяти утра. Никогда не думал… В комнате над кроватью накомарник висел, малярии очень боялись. Не думал, что смогу из-под накомарника схватить автомат, выбежать из дома на крыльцо, и не по крыльцу спуститься – некогда было, времени на все – десять-одиннадцать секунд – а нырнуть под перила и ласточкой залететь в это наше укрытие! Сидим там. Снаряды разрываются прямо рядом с нашим домом, пламя летит к нам. Мне обожгло лицо, колотит уже всего, лихорадка бьет. Мне даже стыдно немножко было, что меня так колотит, я же был воспитан советской нашей системой. Замполиту говорю: это только со мной такое, что меня трясет? Он ответил: не одного тебя трясет, парень. Там мы сидели, пока Черных не сказал: все, уходим, здесь опасно, можем не выбраться. Мы выждали паузу, когда у них пошла перезарядка – несколько мгновений тишины. Выскочили и рванули к нашему БТРу, он стоял в таком капонире вырытом. Только мы заскочили в этот БТР, задраили люки, и тут же ангольцы полезли под БТР… Я и сейчас удивляюсь, и тогда очень удивлялся, как они могли слышать выстрелы этих гаубиц? Я ничего не слышал! На слух, вроде, не жаловался, и не слышал! Только пошел снаряд – они уже услышали! И кричали нам: «Saiu! Saiu!» – то есть, «вышел». И после этого мы знали: у нас ровно десять секунд, не больше, а потом снаряд ударит. Так и вышло: десять секунд – и пошел залп, снаряды как пошли со