Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны - Коллектив авторов

Германские ВВС использовали не только специальные разработки ученых и инженеров, но и технические достижения общего назначения. По ряду оценок, перед началом Второй мировой войны Германия располагала лучшей в мире оптикой, фотоаппаратурой, а также фотопленкой, соизмеримой по качеству по крайней мере с фотопленкой американского производства. Были освоены технические способы быстрой обработки получаемых данных и передачи их от люфтваффе сухопутным войскам. Важную роль играло наличие высококвалифицированных кадров, занимавшихся аналитической обработкой получаемых немецкой авиаразведкой снимков[662]. В 1930-е гг. был разработан фотоаппарат малых размеров с большой светосилой, позволяющей скрыто производить съемки объектов. Этими фотоаппаратами величиной со спичечный коробок снабжалась агентура разведывательных и контрразведывательных подразделений. Фотоснимки имели размеры типографской точки, и можно было провозить и передавать большое их количество. Были сконструированы так называемые бильдаппараты для фотографических съемок с высоты 10–13 тыс. м и многое другое[663].

Масштабы осуществления авиафоторазведки в отношении СССР, РККА накануне нападения Германии на Советский Союз были огромными, причем речь шла преимущественно о разведдеятельности на глубину построения первого стратегического эшелона войск РККА, дислоцированных в приграничных военных округах.

Пока нет сведений о том, что дальней авиационной разведке германских ВВС ставились задачи по разведдеятельности на большую глубину, в том числе применительно к крупным промышленным территориям в центральной части СССР, не говоря уже об Уральском регионе и Сибири. Это было связано с концепцией «молниеносной войны» (блицкрига) в отношении СССР и, соответственно, практическим отсутствием у люфтваффе стратегических бомбардировщиков дальнего действия – в отличие от ВВС Великобритании или США. Таким образом, немецкая авиаразведка давала своему командованию сравнительно ограниченный набор данных, в том числе не предоставляя сведений о реальных промышленных возможностях СССР.

Серьезным преимуществом авиаразведки вермахта в тактическом звене (а в ряде случаев – ив оперативном) было наличие специального высокоэффективного самолета-разведчика «Фокке-Вульф-189» (получившем в Красной армии кличку «Рама»), существенно повышавшего боевые возможности гитлеровских войск[664]. Этот трехместный самолет мог выполнять задачи в самых неблагоприятных боевых условиях; он часто возвращался на свой аэродром с тяжелейшими повреждениями. «Рама» была достаточно маневренной, чтобы уклоняться практически от всех атак истребителей[665].

Для ведения постоянного наблюдения (и аэрофотосъемки) одних и тех же районов требовалось большое число самолетов-разведчиков. Кроме «Фокке-Вульф-189»[666] в люфтваффе имелось много самолетов-разведчиков и других типов – 275 дальних разведывательных самолетов («Дорнье-17») и 356 иных самолетов-разведчиков – «Хеншель-45», «Хеншель-46»[667]. Доля специальной разведывательной авиации была в люфтваффе в несколько раз выше, чем в советских ВВС[668].

Учитывая предполагаемый маневренный характер войны против СССР, немецко-нацистское командование в декабре 1940 г. приняло решение о создании на базе имевшихся подразделений ВВС специальных эскадрилий ближней разведки. В марте 1941 г. они были переданы в подчинение командующих армиями и танковыми группами. Это решение, безусловно, повышало уровень обеспечения ударных объединений, соединений и частей вермахта своевременной и детальной объективной развединформацией.

Вопросам выделения для объединений и соединений сухопутных войск средствами авиаразведки большое внимание лично уделял начальник ОКХ генерал-полковник Ф. Гальдер. 29 марта 1941 г., заслушивая доклад соответствующих должностных лиц по подготовке боевых действий на Балканах, он записал в своем дневнике, как одной из армий и ряду корпусов придаются эскадрильи ближней разведки: «В подчинении 2-й армии – одна эскадрилья дальней разведки, одна эскадрилья самолетов связи, одна эскадрилья связи ВВС. При 51-м корпусе – одна эскадрилья ближней разведки; при 52-м корпусе – одна эскадрилья ближней разведки; при 46-м моторизованном корпусе – авиагруппа в составе одной эскадрильи ближней разведки, двух эскадрилий ближней разведки для танковых дивизий, одной роты связи ВВС»[669]. Далее Ф. Гальдер отмечал: «39-й корпус будет обеспечиваться авиацией, приданной 46-му корпусу. 12-я армия имеет восемь эскадрилий ближней разведки, в том числе четыре – для взаимодействия с танками.

Дополнительно 8-й авиакорпус выделит две эскадрильи дальней разведки. Резерв – две эскадрильи ближней разведки в Бухаресте»[670].

Что касается ВВС Красной армии, то, как отмечает в своем исследовании современный отечественный автор Д. Б. Хазанов, «разведывательная и корректировочная авиация исполняла в предвоенный период роль “золушки советских ВВС”, которая не получала ни современной материальной части, ни опытных экипажей»[671]. Благодаря активной разведывательной деятельности гитлеровское военное командование было неплохо осведомлено о положении дел в этой части ВВС РККА. 22 февраля 1941 г. Ф. Гальдер в своем дневнике так оценил разведывательную авиацию советских войск: «…разведывательные самолеты – устаревших типов; радиус действия – около 300 км (у немецких самолетов новых типов – до 640 км). Скорость – 150–250 км/ч»[672].

В германских вооруженных силах много внимания уделяли тому, чтобы данные аэрофотосъемки (и разведданные из других источников) не оставались в виде «коллекций» в высших штабах, а немедленно размножались и в требуемом количестве срочно рассылались в войска[673]. Более того, еще в период Польской кампании 1939 г. и кампании против Франции и ее союзников в 1940 г. в вермахте было тщательно отработано взаимодействие разведчиков и операторов. (Это, безусловно, можно отнести к «тонким характеристикам» любой системы боевого управления и на любом ее уровне – тактическом, оперативном, стратегическом. Как отмечает видный американский историк Эрнст Мэй, у западных союзников была совершенно иная картина: «Французские и британские разведслужбы поставляли данные на столы (в кабинеты) офицеров-операторов так, как будто они приносили им ежедневную газету»[674]. Такого рода взаимодействие между разведчиками и операторами – один из худших вариантов совместной работы соответствующих подразделений штабов. Он нередко встречался в вооруженных силах различных стран в разные исторические периоды.)

По некоторым сведениям, А. Гитлер лично поставил задачу командиру разведывательной авиационной эскадры Г. Ровелю на ведение разведки над территорией СССР, считая, что советское руководство не отдаст приказа сбивать немецкие самолеты, нарушившие воздушное пространство Советского Союза[675]. Расчет фюрера, как будет показано далее, к сожалению, полностью оправдался.

Генерал-фельдмаршал люфтваффе А. Кессельринг в своих воспоминаниях отмечал, что завоевание господства в воздухе германскими ВВС в первые дни войны против СССР во многом обеспечила «прекрасно проведенная аэрофотосъемка» (и в целом «непрерывная воздушная разведка»). Благодаря этому, по оценке А. Кессельринга, советские самолеты были в больших количествах поражены на земле[676].

К сожалению, успеху немецкой разведки во многом способствовал довоенный запрет высшего советского руководства сбивать гитлеровские самолеты, вторгавшиеся в воздушное пространство СССР. В Кремле, видимо, не понимали значения авиафоторазведки, катастрофически недооценивали тот ущерб, который был нанесен Красной армии такими практически беспрепятственными полетами немецких самолетов-разведчиков. В результате, по ряду оценок, люфтваффе