Россия и локальные войны. 1991–2023 - Димитрий Олегович Чураков

Северную Пальмиру, Токаев показал, что он не с Западом, а с Москвой. Подоляка подчеркнул, что многие российские бизнесмены обходят санкции через Казахстан. Но Казахстан открыто поддерживает антироссийские санкции и открыто участвует в уничтожении параллельных путей поставок в РФ санкционных товаров. Может, реальные дела всё же важнее слов и красивых, но ничего не значащих жестов? Что по этому поводу нам скажет Подоляка?

«Достойным продолжением» происходящих процессов стал скандальный приказ Токаева. Информация о нем появилась в российской информационной среде 7 июля 2022 года. Токаев поручил своим чиновникам и бизнесменам проработать маршруты поставок казахстанских углеводородов в обход Российской Федерации. Известно, как болезненно Кремль относится к этому вопросу и насколько он важен для нашей страны. Следовательно, удар был нанесен не ножом в спину, а прикладом по голове. Токаев распорядился выбрать маршруты экспорта природных ресурсов Казахстана через Каспийское море и, конечно же, в Китай. Какие еще шаги должна предпринять Астана, чтобы природа происходящего в Центральной Азии стала понятна даже таким заядлым оптимистам, как Юрий Подоляка? Может, его вразумит хотя бы то, что Казахстан с 2022 года проводит военные манёвры совместно с Америкой? А вслед за манёврами могут последовать и более ощутимые действия. Официальные пропагандисты готовы переобуться в очередной раз, если нынешняя мировая глобальная война против России вдруг получит, вдобавок к украинскому, ещё и казахстанский фронт?

Часть вторая

Новороссия – земля русского пробуждения

1. Пророссийские объединительные движения в Новороссии: перед бурей

После провозглашения независимости новое российское руководство столкнулось с большим количеством локальных военно-политических и других конфликтов, возникших в результате разрушения единого союзного государства. Среди них были такие масштабные конфликты, как осетино-ингушский и чеченский конфликты на территории Российской Федерации. В других частях постсоветского пространства, например, разразилась война в Приднестровье, армяно-азербайджанская война в Нагорном Карабахе, гражданская война в Таджикистане и т. д. Эти военно-политические конфликты являются лишь наиболее серьезными проявлениями процессов дезинтеграции, развернувшихся в то время. Следует понимать, что на рубеже 1980‑х и 1990‑х годов всегда существовала угроза того, что события могут развиваться по еще более ужасному сценарию, поскольку потенциальных угроз было гораздо больше.

Лишь небольшая часть развивающихся противоречий на территориальной, национальной и других основах привела к вооруженным конфликтам. Согласно данным, которые сейчас открыты и которые были обобщены, к концу существования СССР, в 1991 году, наблюдателями на его территории было зафиксировано 76 внутренних конфликтов. После Беловежского соглашения ожидалось, что процесс ухудшится. В результате лавинообразного роста конфронтационизма в горячих точках как в самой Российской Федерации, так и на всем постсоветском пространстве количество конфликтов по национальным или территориальным спорам увеличилось почти в два с половиной раза и составило сто восемьдесят.

Точки, которые появлялись то тут, то там, или даже масштабные зоны противостояния, приводили к большим человеческим жертвам. Согласно информации, озвученной российским участником на международном симпозиуме в декабре 1993 года, число погибших в зонах, охваченных этнополитическими и региональными конфликтами на постсоветском пространстве, в 1992 году приближалось к 60 тысячам человек. Масштабы потерь в следующем, 1993 году не уменьшились и оценивались сопоставимыми цифрами. По данным других известных источников, с конца 1991 года по апрель 1993 года в вооруженных конфликтах на постсоветском пространстве погибло около 150 тысяч человек. Эти потери в 11 раз выше, чем за 10 лет присутствия Советской армии в зоне такого известного локального военного конфликта, как война в Афганистане. Но даже эти данные могут быть недооценены. Так, по словам бывшего председателя КГБ СССР В.А. Крючкова на процессе ГКЧП: «Менее чем за два года на территории Советского Союза во время военных конфликтов, в гражданских войнах погибло более 200 тысяч человек, до 700 тысяч получили ранения и увечья».

Такое увеличение числа зон конфликтов и числа погибших в них бывших советских граждан, а ныне граждан суверенных государств, было обусловлено многими факторами, но самым важным из них было ослабление и гибель государства, объединяющего все народы. На этот фактор наложились рост национального самосознания народов в национальных республиках и автономиях, эгоизм элит, страх людей перед процессами распада страны и желание изолироваться от них в своих «национальных квартирах», экономические аппетиты новых хозяев, которые больше не хотели делиться с центром, как это было в плановой экономике, и другие большие и малые причины. Тот факт, что не все конфликты приводили к вооруженному противостоянию уже на рубеже 1980‑х и 1990‑х годов, не гарантировал, что причины, приведшие к острым вооруженным столкновениям, не будучи устраненными, не приведут к трагическим последствиям в последующие годы.

Именно так все и получится, как мы увидим на следующем этапе в начале этого века. В частности, среди причин локальных военных конфликтов в 1990‑е годы была и такая причина, как несогласие большого числа людей с разрушением единого государства. Многие простые граждане не только четко сформулировали свою позицию на референдуме 17 марта 1991 года, но и защищали свою позицию с оружием в руках, когда их личное мнение не принималось во внимание. Среди несогласных было большое количество россиян, которые начали реализовывать свои интересы как государствообразующей нации в СССР и Российской Федерации. Именно такие ирредентистские настроения стали, например, одной из причин локальной войны в Приднестровье. Но мы видим аналогичные тенденции развития не только там, но и во многих других союзных республиках или даже в других регионах Новороссии[79], например, на Донбассе и в Крыму.

Сейчас эти две зоны конфликта стали центром общественного внимания и в Российской Федерации, и на Украине, и, по сути, во всем мире. Иногда кажется, что эти локальные вооруженные конфликты являются результатом политических действий исключительно наших дней. Это ошибка. Следует четко понимать, что кризисные ситуации на Донбассе и в Крыму не возникли внезапно в 2013–2014 годах, а развивались латентно на протяжении 1990‑х годов, как и многие другие проблемные области, которые в то время не взорвались, но все еще содержат угрозы взрыва. Оба региона исторической Новороссии имеют много общего не только в том, когда и как они вошли в состав России. Их также объединяет то, что оба региона, кстати, в отличие от Приднестровья, в начале XX века, а точнее, вскоре после революции 1917 года, получили опыт собственной государственности. Позже этот опыт был насильственно прерван. Но он был и, по крайней мере на эмоциональном и культурно-историческом уровнях, мог повлиять на нынешнюю ситуацию.

Донбасс

Так, на Донбассе, который в годы царизма не составлял единого административного целого,