Доброволец / Как я провел лето - Александр Васильевич Архипов

земли и веток, срубленных осколками, прекратился, молодая женщина поняла, что она молчит с широко открытым ртом. Просто воздух в лёгких закончился… От сковавшего всё её тело ужаса она забыла, что надо дышать. Дядя Вася резко дёрнул её за плечо, приводя туловище женщины в вертикальное положение. Но Ксения упрямо молчала, и только белки её глаз начали заметно наливаться кровью. Тогда дядька, размахнувшись, влепил Ксении пощёчину и что есть мочи заорал на ухо, тормоша её за плечи:

– А ну-ка дыши! Дыши, зараза ты чёртова! Вот же связался, мать твою!

Ксения всё это слышала… и даже как-то обидно стало. «А с виду добрый такой дядька. За что он так со мной?» Обиделась, глубоко вздохнула, чтобы что-то сказать этому старому грубияну и… задышала. Задышала глубоко, шумно и жадно. А потом расплакалась…

– Ну, вот… ну вот, а то взяла манеру не дышать. Фу, аж сердце зашлось. Лучше уж плачь. А то молчит… зенки таращит. Ты что, больная? – заглядывая в глаза Ксюше, участливо спросил дядя Вася.

– Нет. Это спазм… трахеи… на нервной почве. Спасибо вам, – тихо всхлипывая, ответила Ксения, держась за мгновенно опухшую покрасневшую щёку. Доктор Глухова понимала, что дядька просто взял за шкирку и вытащил её из небытия на свет Божий.

– Ну ладно. Тогда извиняй, что я тебя так. Знаю, тяжёлая у меня «лопата», – усмехнулся мужчина, прислушиваясь. – Вроде перестали накидывать. Слышишь что-нибудь?

– Нет. Не слышу и не вижу, – ответила «временная Бондаренко», всматриваясь в окно.

Но в окнах со всех сторон были видны только поломанные ветки и сбитые листья молодого куста ольшаника. Чтобы открыть двери, и речи не было, засели конкретно. Дядя Вася провернул ключ зажигания, двигатель на удивление завёлся с полуоборота и ровненько так заработал, послушно реагируя на нажатие на педаль «газа».

– Вот раньше делали! Ласточка… – похлопав по выцветшей торпеде чёрной от загара рукой, с восторгом сказал владелец ВАЗ-2105 производства СССР.

А дальше были задняя передача и:

– Давай, сука! Да что ты… Да что ты мне нервы треплешь, собака хромая! Пошла… пошла, бл…ть… ещё чуть… ещё… Ай, молодец! Ай, красота моя!

«Жулька», немного покапризничав, зацепилась наконец ведущими колёсами за твёрдую землю и выползла, обдирая краску кузова о срубленные осколками ветки, обратно на дорогу. Дядя Вася, ещё раз благодарно погладив свою кормилицу по шершавой панели, вышел из машины осмотреться. Впереди были видны три неглубокие и одна глубокая воронки. Ксюша тоже вышла из машины и пошла вслед за водителем.

– Мины. Одна сто двадцатая и три восьмидесятки, – объявил дядя Вася непонятную для Ксюши информацию. – Но стреляли не по нам. Явно не по нам.

– Странно. А по кому? – тихо подкашливая и делая на ходу себе массаж гортани, спросила Ксения.

– По ним, – мрачно ответил мужчина, кивнув в сторону обочины.

Там в неестественных позах лежали трое мужчин в камуфляжной форме. Подошли ближе. Голова и грудь первого были изуродованы крупными осколками и представляли из себя кровавое месиво. Мёртв. У второго были перебиты ноги выше колен и, как топором, отрублена левая рука выше локтя.

Дорожная пыль под бойцом была пропитана алой кровью, которая практически уже не пульсировала из перебитых артерий. На вид мужчине было явно за пятьдесят. Морщинистое лицо, густая седая борода. Он, не моргая, смотрел в небо, шевелил пальцами правой руки, собирая землю, и повторял одно и то же слово:

– Серё… Серёга…

Ксюша встала на колени и склонилась к нему, осторожно приподняв голову, но взгляд мужчины потух, пальцы перестали дёргаться, а из горла вырвался последний тяжёлый стон. Девушка положила на лицо умершего свою ладонь и закрыла веки.

– Ты смотри… не боишься, – удивился дядя Вася.

– Я – врач, – коротко ответила Ксения.

– А этот, кажись, живой! – крикнул водитель, показывая на третьего бойца.

Дальше всех от воронок, за упавшим старым деревянным электрическим столбом, на правом боку лежал третий боец. Одет он был так же, как и все, в камуфляжную парку российского образца. Бронежилет и разгрузка вместе с запасными рожками от «калаша» были прямо-таки нашпигованы мелкими осколками от мин, а на груди расплывалось яркое пятно крови. Ксюша и дядя Вася подбежали к нему, когда он ещё был в сознании. Молодой мужчина, увидев их, зашарил руками по сторонам, пытаясь найти своё оружие. Даже попытался приподняться на локтях, но, резко вскрикнув от боли, упал на спину и потерял сознание.

– Нужно снять всё это, – показывая на бронежилет и разгрузку, занервничала Ксюша. – Мне нужно посмотреть, что там у него.

Дядя Вася полез себе под ветровку и достал из ножен охотничий нож довольно внушительных размеров. И пока женщина бегала в машину за рюкзаком с медикаментами, быстро и ловко освободил раненого от лишней теперь уже амуниции. То, что они увидели сначала, как-то даже ошеломило. Под бронником из грудины раненого сантиметра на три торчал ребристый осколок мины, вокруг которого расплывалось пятно крови.

– Дядя Вася, мне нужно добраться до раны… режьте, – уже почти приказным тоном велела Ксюша.

Через минуту прямо посередине грудины бойца из камуфляжа и тельняшки осторожно был вырезан большой овал. Оценив увиденное, Ксения поняла, что, если не вытащить сейчас осколок, максимум через час парень истечёт кровью и погибнет. И потом, неясно, как глубоко сидит эта железяка. Она осторожно потрогала пальцами кусочек металла. «Не шевелится, гад. Между рёбер засел. Они его дальше и не пустили», – подумала Ксюша и, не оборачиваясь, твёрдо сказала:

– Дядя Вася, дезинфицируйте свой кортик. Будем вытаскивать.

– Самогон подойдёт? Пятьдесят два градуса.

– Давайте. И мне на руки полейте, – сказала Ксения, невольно обратив внимание, как недовольно изменился в лице дядька.

«Эх, мне сюда хотя бы самое элементарное… расширитель или распатор», – пробежала в голове у доктора абсолютно ненужная сейчас мысль. Операция прошла быстро и, как говорят в кино, «в штатном режиме» (почти). Ксюша аккуратно ввела острое лезвие ножа между рёбер рядом с осколком и наклонила его, используя как своеобразный рычаг. Рана заметно расширилась, и из неё начал медленно надуваться кровяной пузырь. Проинструктированный дядя Вася пальцами, пахнущими самогоном, ухватил осколок мины и попробовал вытащить. Осколок не шёл…

– Не идёт, сука… зацепился. Да что ж ты… – нервно прошептал дядя Вася, сдувая с носа каплю пота.

– Ага! Ты мне ещё в рану капни… Чуть-чуть пошатай и тащи. Тащи, чёрт старый! – зло крикнула Ксюша, сверкнув недобрым взглядом на оторопевшего дядьку.

Дядя Вася покраснел лицом, напрягся от навалившейся ответственности и, чуть наклонив липкую и скользкую от крови железку, потянул сильней. То, что они услышали, было похоже на звук