Альпийские снега - Александр Юрьевич Сегень

отсутствует налаженное производство зажигалок и бойцам приходится довольствоваться трофейными, если повезет. А если не повезет, голь на выдумки хитра, придумали самопальное изделие, которое в армейском быту называется...

— Катюша, — вставил свое слово Фалалеев.

— Совершенно верно, — кивнул Драчёв. — В честь БМ-13, системы бесствольной реактивной артиллерии.

— Которую изобрел начальник Реактивного института Костиков, — вставил Кунц. — К этому делу я имею непосредственное отношение.

— Наверняка имеете, — вдруг сердито взвился Туполев, и его речь заискрилась жгучими матерными словечками. — Ваш Костиков числился начальником отдела жидкостного ракетного двигателя, но хотел встать во главе всего института и спелся с Ежовым, накатал телеги на подлинных отцов-основателей советской ракетной мысли — Клеймёнова, Лангемака, Королёва, Глушко, и их всех арестовали, а он занял кресло главного инженера Реактивного института. Это счастье, что Серёжу Королёва и Валю Глушко не расстреляли, дали им возможность работать в шарашках. А выдающихся Ивана Клеймёнова и Георгия Лангемака, вообще создателя первых советских реактивных снарядов, расстреляли, сволочи! Они подошли к созданию БМ-13, которую в народе назвали катюшей. А их за это к стенке! Клеймёнову было тридцать восемь, Лангемаку тридцать девять. Сколько пользы они бы принесли нам сейчас! Это как понимать, я вас спрашиваю!

— Тише вы, Андрей Николаевич, — опешил Станислав Юрьевич. — Что это вы так разъярились? Мы же с вами на отдыхе.

— Мы на отдыхе, а великие люди, которые могли приносить пользу, в земле сырой отдыхают, — не унимался Туполев, взбешенный тем, что создателем катюши Кунц назвал не того, кого следовало назвать. — И ваш Костиков, когда на Москве была паника в октябре прошлого года, первым бросил один из самых секретных институтов и бежал в неизвестном направлении. При этом оставив на произвол судьбы все институтское имущество и секретнейшие документы.

— Откуда вы знаете? — уже зло спросил Кунц.

— Да уж знаю, — покачал головой великий авиаконструктор. — И вы тоже это прекрасно знаете.

— Герой Социалистического Труда генерал-майор Костиков никуда не сбежал, — сквозь зубы произнес Станислав Юрьевич. — А вместе с Реактивным институтом эвакуирован в Свердловск.

— Ага, когда протрезвел и понял, что, если поймают — крышка, — с трудом смиряя гнев, пыхтел Андрей Николаевич.

— А вы... Вот вы лично... — горел негодованием возможный стукач.

— Так вот про ту «Катюшу», которая солдатское огниво... — как ни в чем не бывало продолжил Павел Иванович. — Берут металлическую трубку, в нее — фитиль из туго скрученных толстых ниток, его пропитывают горючим и поджигают с помощью обломка напильника и кремня. Чирк! — летят искры, фитиль загорается, бери и прикуривай.

— Костиков у него! — пробормотал Туполев и дал короткий совет, что надо сделать с матерью этого Костикова.

— Андрей Николаевич, вы меня перебиваете, — строго одернул его Повелеваныч, стремясь уйти от разговора, уже изрядно вскормившего стукаческие аппетиты Кунца. — В итоге продукт солдатской смекалки оказался надежнее, чем спички и зажигалки. Прямо хоть серийное производство налаживай.

— Может, и впрямь? — усмехнулся Фалалеев.

— Кстати, о сигаретах, — вспомнилось Драчёву. — Помимо всего прочего, мы договорились с американцами о поставках нам по ленд-лизу наиболее популярных сигарет «Кэмел» и «Лакки Страйк». Но в основном после того, как большинство наших табачных фабрик оказались под немцем, основной упор делаем на продукцию Бийской махорочной фабрики. А вот еще скажите мне, какая газета пользуется среди бойцов наибольшим спросом?

— «Красная звезда», — сразу ответил Фалалеев.

— Совершенно верно.

— А почему не «Правда»? — спросил Кунц.

— Не из политических соображений, — ответил Павел Иванович. — Бумага. У «Красной звезды» бумага тоньше, чем у «Правды» и «Известий», а потому легче сворачивается в самокрутку и лучше курится.

— А когда там на первой странице портрет Сталина или других вождей, они их тоже на курево пускают? — спросил Кунц.

Тут Драчёва взгребло:

— Портреты пропитываются специальной жидкостью, не позволяющей бумаге гореть.

— Правда, что ли? — удивился Фалалеев.

— А то нет! — И Павел Иванович подмигнул Федору Яковлевичу.

— Понятно, — отозвался тот.

— Надеюсь, немцы не получают от американцев лучшие сигареты? — спросил Андрей Николаевич.

— Надеюсь, нет, — ответил интендант. — Да у немцев еще остались огромные запасы. Пока им всего хватает. Всю западную территорию СССР разграбили, мерзавцы. Как были эти европейцы разбойниками, так ими и остаются. Лишь бы кого-то грабить — индейцев Америки, Индию, Китай, Африку, Ближний Восток. И на нас вечно смотрят не как на людей, а как на добычу. Мол, странные эти русские, им бы папуасами быть, а они туда же, в цивилизацию лезут. А теперь почти вся Европа вместе с немцами против нас воюет. Ненавижу их! Правильно поется: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна!»

— То есть вы хотите сказать, что вермахт снабжается гораздо лучше, чем Красная армия? — задал очередной провокационный вопрос Станислав Юрьевич.

— Я не это хочу сказать, — рассердился Павел Иванович. — Летом прошлого года стремительно отступавшая Красная армия вынуждена была оставить огромное количество складов с колоссальным количеством припасов. К осени ситуация сложилась критическая. Но благодаря напряженной работе интендантского ведомства к настоящему времени удалось восстановить баланс. В настоящее время Красная армия снабжается в необходимом количестве. А кстати, вы, товарищ Кунц... Мы все друг другу рассказываем о нашей деятельности. А вот от вас пока ничего не услышали интересного.

— К сожалению, моя деятельность слишком засекречена, — вдруг сделался важным предположительный стукач. — И, в отличие от вас, я государственные секреты на воздух не разбрасываю.

— А мы что, секреты?.. — взвился Андрей Николаевич. — Мы секретами тоже не разбрасываемся.

— Все, о чем мы делимся, не является государственной тайной, — добавил Федор Яковлевич.

Тут Фалалеев, Туполев и Драчёв переглянулись между собой, понимая, что уже наговорили достаточно, чтобы их под белы рученьки да совсем в другие санатории, чем Архангельское.

— Давайте лучше поговорим о литературе... — предложил Павел Иванович. — Читали в «Правде» стихотворение Симонова «Жди меня»?

— Очень сильные стихи, — отозвался Андрей Николаевич. — Его еще по радио передавали в авторском исполнении.

— А я не читал, — признался Федор Яковлевич. — И по радио не слышал.

— Хотите, прочту? — И Драчёв медленно, четко и красиво продекламировал симоновский шедевр.

— Написано просто, как все гениальное, — сказал Туполев и вдруг вздрогнул. —