Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

пообещали передать Парму и Тоскану в северной Италии, потребовав, чтобы император отрекся навсегда от своего безосновательного, но вносившего изрядную неурядицу в международные отношения притязания на испанскую корону. В случае необходимости эти предложения сулили привести в исполнение силой оружия. Император поначалу заупрямился, однако рост военных приготовлений Альберони заставил его принять предложение, фактически вполне выгодное; затем к договору присоединилась и Голландия, вследствие чего он известен в истории под именем Четверного союза. Испания, впрочем, упорствовала, и об успехах, достигнутых Альберони в развитии ее сил, а также о том серьезном, чтобы не сказать тревожном, впечатлении, какое произвели эти успехи на Георга I, можно судить по тому факту, что король предложил купить согласие Испании уступкой Гибралтара. Если регент Орлеанский об этом знал, его старания ускорить переговоры отчасти выглядят оправданными.

Альберони пытался подкрепить свою военную силу дипломатическими мерами по всей Европе. Россию и Швецию он привлек к участию в проекте вторжения в Англию в интересах Стюартов; подписание Голландией Четверного союза затягивалось его агентами; во Франции был устроен заговор против регента; турки восстали против императора; по всей Великобритании поддерживалось недовольство; была также сделана попытка привлечь на сторону Испании герцога Савойского, обиженного изъятием у него Сицилии. 1 июля 1718 года испанская 30-тысячная армия в сопровождении двадцати двух линейных кораблей появилась у Палермо. Савойские войска очистили город и почти весь остров, сосредоточив сопротивление в Мессинской цитадели. Тревога распространялась до самого Неаполя, пока английский адмирал Бинг [120] не встал здесь на якорь со своей эскадрой через день после осады Мессины. Так как король Сицилии согласился на условия Четверного союза, Бинг принял на свои корабли две тысячи австрийских солдат для высадки в Мессине. Найдя ту осажденной, он потребовал письменно от испанского генерала прекращения военных действий на два месяца. В этом, конечно, ему было отказано; тогда австрийские войска высадили на берег в итальянском Реджо, а Бинг прошел через Мессинский пролив с целью нагнать испанский флот, ушедший к югу.

Столкновение, происшедшее затем между двумя флотами, едва ли может назваться сражением; как это обыкновенно бывает в таких случаях, когда война, уже готовая возгореться, еще все-таки не объявлена, имелось некоторое сомнение в том, насколько обоснованным было нападение англичан на испанцев. Кажется достоверным, что Бинг имел предписание взять в плен или уничтожить испанский флот; как офицер, он должен быть оправдан в своих действиях согласно приказам. Испанские морские офицеры растерялись, не зная, как быть; в численности кораблей они значительно уступали противнику, да и в целом наскоро оживленный флот Альберони не мог достигнуть той степени боеготовности, какой достигла за тот же срок испанская армия. Когда английская эскадра подошла так близко, что во враждебном намерении ее уже нельзя было сомневаться, некоторые испанские корабли открыли огонь, после чего англичане, будучи на ветре, спустились и покончили с неприятелем; лишь несколько испанских судов спаслись в порту Ла-Валетта. То есть испанский флот был, в сущности, уничтожен. Трудно понять, почему некоторые авторы придают значение тому факту, что Бинг атаковал противника, не построив флота в линию баталии. Этот противник представлял беспорядочную силу, значительно уступавшую в численности и дисциплине той, которой командовал Бинг. Его заслуга, кажется, заключалась скорее в готовности принять на себя ответственность, от которой менее решительный человек постарался бы уклониться. В этом деле, как и во всей кампании, он сослужил добрую службу Англии, морское могущество которой дополнительно укрепилось уничтожением соперника – если не фактического, то возможного; потому-то Бинга вознаградили пэрством. По поводу описанных событий у мыса Пассаро составили донесение, которое пользуется большой популярностью у английских историков. Одного из старших капитанов отрядили в погоню за ушедшими неприятельскими кораблями. Его рапорт адмиралу был таков: «Мы захватили или уничтожили все испанские корабли под берегом, числом, как показано на полях. С почтением и т. д. Дж. Уолтон». Один английский автор замечает (а другой ему вторит), в духе характерной насмешки над французами, что корабли, записанные таким образом на полях английского рапорта, наполнили бы целые страницы французского донесения[121]. Можно, однако, допустить, что так называемое сражение при мысе Пассаро не заслуживает длинного описания; возможно, капитан Уолтон это сознавал; правда, если бы в Англии все отчеты о морских деяниях составлялись по этому образцу, то исследователю морской истории не пришлось бы полагаться на официальные документы.

Так или иначе, испанский флот был уничтожен 11 августа 1718 года близ мыса Пассаро. Это событие окончательно решило судьбу Сицилии, если у кого-то еще оставались сомнения на сей счет. Английский флот крейсировал вокруг острова, поддерживая австрийцев, отрезав пути сообщения испанцев с их базами и не позволяя им отступить до заключения мира. Дипломатические проекты Альберони роковым образом терпели неудачу один за другим. В следующем году французы, исполняя условия союза, вторглись в северную часть Испании и уничтожили адмиралтейства, девять больших кораблей на стапелях, а материалы, заготовленные для семи других, были сожжены по подстрекательству английского атташе, сопровождавшего французскую главную квартиру [122]. Так завершилось уничтожение испанского флота, которое, как говорит один английский историк, было приписано морской ревности Англии. «Это было сделано, – утверждал французский военачальник герцог Бервик, побочный отпрыск дома Стюартов, – для того, чтобы английское правительство могло показать следующей сессии парламента, что не пренебрегло ничем ради уменьшения флота Испании». Поведение сэра Джорджа Бинга в описании английского морского историка еще ярче отражает задачи Англии. Когда город и Мессинская цитадель очутились в осаде австрийцев, англичан и сардинцев, возник спор относительно того, кому должны принадлежать испанские военные корабли, стоявшие за молом. Бинг предполагал, что гарнизон пожелает поставить в условие своей сдачи возвращение этих кораблей в Испанию, чего он не намеревался допускать (и догадывался, что вопрос о праве обладания кораблями может возбудить между заинтересованными принцами в критический момент неудобные пререкания, которые могут решиться не в пользу Англии), счел наилучшим, чтобы корабли не достались никому, и предложил графу де Мерси, военачальнику австрийцев, уничтожить те на месте их стоянки[123]. После некоторых колебаний со стороны других военачальников это предложение было принято. Если постоянная заботливость и бдительность заслуживают успеха, то Англия, конечно, заслужила свою морскую силу; но что можно сказать о легкомыслии Франции в ту эпоху и в таком союзе?

Непрерывный ряд неудач и безнадежность борьбы за отдаленные морские владения за неимением флота сломили наконец сопротивление Испании. Англия и Франция настаивали на отставке Альберони, и Филипп V уступил требованиям Четверного союза. Австрийская держава, по необходимости дружественная Англии, таким образом крепко утвердилась в центральной части Средиземного моря,