Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

благодетельное влияние своих бразильских золотых приисков, и тесные торговые отношения, которые завязались у них с нами, передали их богатство нам в значительной мере. Так повелось с тех пор; не будь этого, я не знаю, как выносили бы мы военные издержки… Денежное обращение в государстве возросло весьма значительно, что также должно быть приписано в большой мере нашей португальской торговле, а этой торговлей, как я уже показал, мы обязаны были всецело нашей морской силе (которая вырвала Португалию из союза с двумя коронами и отдала ее под покровительство морских держав). Наша торговля с испанскими владениями в Вест-Индии, через Кадис, конечно, прервалась в начале войны, но потом она была в значительной мере восстановлена через Кадис и прямым сообщением с несколькими провинциями, признавшими эрцгерцога, а также через Португалию, которая принимала обильную, пусть контрабандную, торговлю. В то же время нам приносила немалую прибыль торговля с испанцами в Вест-Индии (также контрабандная)… Наши колонии, жалуясь на пренебрежение, становились все богаче и населеннее и распространяли свои торговые операции далее, чем прежде… Национальная цель, которую Англия преследовала в этой войне, была в значительной мере достигнута – я подразумеваю уничтожение французской морской силы, потому что после сражения при Малаге мы не слышим ничего более о крупных флотах Франции; хотя число ее приватиров существенно увеличилось, потери наших купцов гораздо менее тяжелы при последнем, нежели при предыдущем монархе… Разумеется, испытываешь большое удовлетворение от того, что, вопреки наличию такой враждебной нам морской силы, какую собрал король Франции в 1688 году, и вопреки тем затруднениям, при которых нам пришлось вести борьбу, а также несмотря на то, что мы вышли из тяжелой войны в 1697 году обремененными долгом, слишком значительным для погашения в течение кратковременного мира, мы все-таки около 1706 года, вместо того чтобы видеть флот Франции у наших берегов, ежегодно посылали сами сильный флот для наступательных действий против неприятеля, превосходя его не только в океане, но и в Средиземном море, откуда всецело вытесняем его одним появлением нашего флага… Этим мы не только обеспечили свою торговлю с Левантом и увеличили свои выгоды в сношениях со всеми итальянскими принцами, но еще нагнали страх на государства Берберии и отвратили султана от выслушивания каких бы то ни было предложений со стороны Франции. Таковы плоды увеличения нашей морской силы и способа пользования ею… Эти флоты были необходимы, они одновременно защищали наш флаг и наших союзников и привязывали их к нашим интересам; наконец, что важнее всего остального, упомянутые флоты установили репутацию нашей морской силы так прочно, что мы чувствуем по сей день (1740 г. – Авт.) счастливые последствия приобретенной таким образом славы»[118].

Нет необходимости прибавлять к этому еще что-нибудь. Таково было положение «владычицы морей» в те годы, когда, по рассказам французских историков, ее торговля расхищалась французскими крейсерами. Английский писатель допускает серьезные потери. В 1707 году, т. е. по прошествии пяти лет от начала войны, отчеты, согласно рапорту комитета палаты лордов, показывали, что «с начала войны Англия потеряла 30 военных кораблей и 1146 коммерческих, из которых 300 были отбиты, тогда как мы взяли от французов 80 военных кораблей и 1346 коммерческих, а также 175 приватиров». Большая часть военных кораблей, как объяснялось выше, действовала как приватиры – на условиях, заключенных с правительством частными лицами. Но каковы бы ни были относительные числа, нет надобности прибавлять еще какой-либо довод к тем сведениям, которые уже изложены, чтобы показать невозможность сломить большую морскую силу операциями одной только крейсерской войны, не подкрепленной большим флотом. Жан Бар умер в 1702 году; в Форбене, Дюкассе и других, более всего в Дюге-Труэне, он оставил достойных преемников, равносильных самым жестоким уничтожателям неприятельской торговли, каких когда-либо видел мир.

Имя Дюге-Труэна заставляет нас, прежде чем проститься окончательно с войной за Испанское наследство, упомянуть о величайшей приватирской экспедиции на таком расстоянии от отечества, на котором редко проходилось бывать моряками его профессии, и иллюстрирующей весьма наглядно дух таких предприятий того времени, а также те сделки, до каких дошло французское правительство. Небольшая французская эскадра атаковала Рио-де-Жанейро в 1710 году, но, будучи отбита, потеряла несколько человек пленными, которые, как говорили, были подвергнуты смертной казни. Дюге-Труэн испросил позволения отомстить за это оскорбление, нанесенное Франции. Король согласился и отдал в его распоряжение корабли с экипажем; между королем, с одной стороны, и компанией Дюге-Труэна, с другой стороны, заключен был формальный контракт, точно определявший материальное участие в экспедиции каждой стороны. В этом контракте мы находим, между прочим, странное условие, чисто торгового характера, требовавшее от компании уплаты тридцати франков штрафа за каждого солдата или матроса, который умрет, будет убит или дезертирует во время крейсерства. Король должен был получить одну пятую часть чистой прибыли и принять на свой счет убытки от крушения судна или от повреждений в сражении. По этим условиям, исчисленным в подробном и длинном контракте, Дюге-Труэн получил шесть линейных кораблей, семь фрегатов и более двух тысяч солдат, с которыми и отплыл в 1711 году в Рио-де-Жанейро; овладев последним после ряда маневров, он позволил выкупить город ценой около четырехсот тысяч долларов – сумма, которая по масштабу нашего времени, вероятно, соответствует миллиону, – и еще сверх того потребовал пятьсот ящиков сахара. Приватирской компании отчислили от этого предприятия около девяноста двух процентов на затраченный капитал. Так как два линейных корабля экспедиции на обратном пути пропали без вести, выгоды короля оказались не столь уж велики.

В то время как война за Испанское наследство охватила всю Западную Европу, на востоке континента происходила борьба, которая могла иметь глубокое влияние на исход упомянутой войны. Швеция и Россия завязали между собою военные действия, венгры возмутились против Австрии, и к участию в этом деле привлечена была Турция, не ранее конца 1710 года. Если бы Турция помогла венграм, то она сделала бы сильную диверсию, не впервые в истории, в пользу Франции. Английский историк полагает, что ее удержал от этого страх перед английским флотом. Так или иначе, она не помогла Венгрии, и последняя была покорена. Война между Швецией и Россией в результате привела к русскому преобладанию на Балтийском море, низведению Швеции – старой союзницы Франции – на роль второстепенного государства и решительному вступлению России с этого времени в дела европейской политики.

Глава VI

Регентство во Франции. – Альберони в Испании. – Политика Уолпола и Флери. – Война за Польское наследство. – Английская контрабандная торговля в Испанской Америке. – Великобритания объявляет войну Испании

Вскоре после Утрехтского