1812: Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России - Николай Федорович Шахмагонов

Продолжаем рассматривать наиболее интересные отрывки из них, касающиеся того, что произошло под Березиной: «Прибыв весьма поздно, с одним своим штабом в Борисов, Витгенштейн обнаружил впоследствии большую нерешительность относительно войск Виктора, которые, после переправы Наполеона чрез Березину, могли быть легко уничтожены».

Снова мы видим странные действия. Снова он упускает возможность уничтожить неприятеля, хотя не мы, а именно французы навязали нам истребительную войну, жестокую, именно они в этой войне проявляли изуверскую жестокость даже к мирному населению.

Кутузов планировал полное поражение неприятеля, но снова, как и при Бородине, ему мешали либо по непонятному или даже злому умыслу, как это делал Витгенштейн, либо по неумению командовать, как это зачастую случалось у Павла Васильевича Чичагова, адмирала, вполне способного управлять боевыми действиями на море, но не на суше. До сих пор остается загадкой, почему Император назначил адмирала командующим Дунайской армией. Да, он был в дружбе с ним, но тогда тем более странно – по дружбе возлагать на плечи адмирала дело, которое ему не под силу.

Денис Давыдов привёл в своих воспоминаниях письмо Михаила Илларионовича Кутузова от 13 ноября 1812 года, написанное в Копысе и адресованное адмиралу: «Если Борисов занят неприятелем, то вероятно, что оный, переправясь чрез Березину, пойдёт прямейшим путём к Вильне, ведущим чрез Зембино, Плещеницы и Вилейку. Для предупреждения сего необходимо, чтобы ваше высокопревосходительство заняли отрядом дефилею при Зембине, в коей удобно удержать можно гораздо превосходнейшего неприятеля. Главная наша армия от Копыса пойдёт чрез Староселье, Цегержин, к местечку Березино, во-первых, для того, чтобы найти лучше для себя продовольствие, а во-вторых, чтобы упредить оного, если бы пошел от Бобра чрез Березино на Игумен, чему многие известия дают повод к заключениям».

Тактика Кутузова была особой, полководец преследовал две наиважнейшие цели. Первой целью было, естественно, истребление неприятеля и освобождение от него русской земли. Второй целью, которую он почитал также очень важною – сохранить, насколько это возможно, жизни русских солдат и офицеров. Он не раз повторял, что война выиграна, но чего будет стоит победа, если будут напрасно потеряны тысячи воинов. Он не видел смысла давать кровопролитные сражения уже после Малоярославца и Красного – там эти сражения были необходимы, – поскольку ожесточенные схватки ничего бы не дали, кроме напрасной потери людей. «Великая» грабьармия и так была уже на грани катастрофы, хотя ещё могла огрызаться и приносить некоторый урон преследующим её победителям.

Денис Давыдов показал ту обстановку, которая сложилось после того, как «Наполеон, усиленный войсками Виктора, Удино и остатками отряда Домбровского, подошел к Березине».

И постепенно подвёл нас к важнейшим выводам. Его воспоминания заставляют серьезно задуматься над тем, что нам известно о Березинской операции: «Множество примеров из истории убеждают нас в невозможности силою воспрепятствовать неприятелю совершить переправу чрез реку, но затруднить ее по возможности – всегда во власти военачальника противной армии».

Тут необходимо обратить внимание и ещё на одно обстоятельство. Да, действительно, редко можно найти примеры в истории военного искусства, когда настойчивые усилия при форсировании водных преград оказывались безрезультатными, ведь сами подобные действия наступающие производили тогда лишь, когда были уверены в успехе.

На Березине же ко всему прочему прибавлялось ещё и то, что у «великой» армии не было никакого выхода, кроме форсирования Березины любой ценой. Недаром есть мудрое правило – не загоняй врага в угол. Загонишь в угол – заставишь сопротивляться с удвоенной, а то и с утроенной силой.

Поэтому можно по-разному относиться к ошибке адмирала Чичагова, которая, по мнению Дениса Давыдова, состояла в следующем: «Чичагов, которому приходилось наблюдать по течению Березины на расстоянии восьмидесяти верст от Веселова до Нижнего Березина, был введен в заблуждение следующими обстоятельствами: действием Удино, расположившего свои посты на тридцативерстном пространстве выше и ниже Борисова и занявшего отрядом Ухолоды, где делались приготовления для переправы, известиями о приближении австрийцев со стороны Сморгони…»

Тут нужно добавить, что Наполеон широко использовал дезинформацию. С этой целью среди местного населения намеренно распускались слухи о ложном направлении его действий и ложных переправах. Эти сведения становились известными Чичагову и заставляли его стремиться организовать противодействие переправам именно там, где указывали наполеоновские дезинформаторы, а не там, где французы в действительности собирались переправляться. Чичагов двинулся с главными силами к Шабашевичам.

Денис Давыдов указал: «Между тем Наполеон под прикрытием сорокапушечной батареи, устроенной близ Студенок в узком месте реки, благополучно переправился чрез нее. Слабый авангард Чаплица, не будучи в состоянии оказать сопротивления неприятелю, отступил к Стахову. Двинувшись один к Зембину, этот авангард отделился бы от прочих частей армии и был бы неминуемо истреблен.

Удино, переправившись во главе французской армии и расположившись между Брилем и Стаховым, занял небольшим отрядом Зембинское дефиле. Чаплиц, слабо подкрепленный Чичаговым, которого шесть гренадерских баталионов остались далеко назади, не мог даже развернуть всех сил своих, так что одна артиллерийская рота стреляла чрез головы других. Чичагов, выслав Сабанеева с войсками к Стахову, приказал изнуренным отрядам Ермолова и Платова стать там же в резерве. Завязался в лесу кровопролитный, но бесполезный бой; французская кавалерия яростно атаковала нашу пехоту, причем мужественный князь Щербатов едва не был взят в плен.

Вместо ошибочного движения на Игумен, Чичагову надлежало, заняв центральный пункт, выслать вверх и вниз по реке отряды для открытия неприятеля; движение на Игумен ничем не может быть оправдано. Что касается других обвинений, так, например, относительно порчи гатей в Зембинском дефиле, Чичагов в этом мало виноват; им был послан с атаманским казачьим полком Кайсаров, которому было строго предписано испортить все гати этого дефиле. Кайсаров поднялся вверх по реке Гайне на расстоянии около двадцати верст, с намерением приступить к порче гатей с тыла; глубокие и топкие места, окружающие Гайну, никогда в самую суровую зиму не замерзающие, не дозволили ему привести это предприятие в исполнение.

Если б оно удалось, Наполеон нашелся бы вынужденным обратиться на Минск, которым бы вскоре неминуемо овладел. Овладение этим городом было для нас и для французов делом первостепенной важности; здесь были найдены нами богатые магазины с запасами, привезенными из Франции, которыми наша армия воспользовалась.

Наполеон, овладев Минском, мог бы здесь остановиться и дать время своим войскам сосредоточиться и отдохнуть… Неизвестно, какой бы в этом случае оборот приняли дела».

Одним словом, обстановка складывалась так, что, выигрывая в одном, наши войска могли проиграть в другом, быть может, даже более важном. Но об этом многие исследователи умалчивают, словно война только и состоит в том, чтобы наносить на карты стрелы и подталкивать в направлении этих стрел