1812: Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России - Николай Федорович Шахмагонов

войска. Но ведь стрелы, начертанные на картах, должны быть наполнены не только войсками, но и боеприпасами, снаряжением и продовольствием, одним словом, всем необходимым для ведения боевых действий и осуществления самой по себе жизнедеятельности войск.

Многие смотрели многосерийный фильм по роману Пикуля «Реквием каравану PQ-17». Довольно редкий случай, когда создатели фильмов, показывают «бесноватого фюрера», размышляющим над такими, казалось бы, прозаическими вещами, как обеспечение боевых действий горючим. Помните, когда он размышляет, сколько потребуется горючего для супер-линкора «Тирпица» и кораблей сопровождения? Да, и его людоедские планы нуждались все в том же – материальном их обеспечении.

Продовольственные и другие запасы, находящиеся в Минске, были важны не только французам, но и русским войскам, стремительно наступающим, а потому оторвавшимся от своих баз снабжения.

Денис Давыдов даже размышляет о целесообразности давать неприятелю в некоторых случаях, так называемый «золотой мост»: «Хотя я враг правила, предписывающего строить золотой мост отступающему неприятелю, но здесь обстоятельства вынуждали нас не затруднять Наполеону движения чрез Зембинское дефиле по следующим причинам.

Во-первых, армии, которым надлежало соединиться на Березине для совокупной атаки, были весьма разобщены, и притом они не были, по-видимому, расположены оказать деятельное содействие одна другой, вследствие неприязни и зависти, существовавшей между военачальниками; Витгенштейн не хотел подчиниться Чичагову…

Во-вторых, Наполеон, занимая центральный пункт относительно наших армий, имел под руками восемьдесят тысяч человек; он мог легко раздавить любую армию, которая, не будучи поддержана другими, решилась бы преградить ему дорогу. Наконец, французы, сознавая вполне свое гибельное положение и, невзирая на понесенные страшные потери, обнаружили здесь отчаянное мужество».

И, конечно, действовала дезинформация. В воспоминаниях приведено письмо Алексея Петровича Ермолова, адресованное Михаилу Илларионовичу Кутузову: «Я… заключаю, что неприятель кругом обманул графа Витгенштейна, который потому отстанет от него, по крайней мере, на полтора марша».

Денис Давыдов упоминает даже о том, что Алексей Петрович Ермолов, прибыв к Чичагову, советовал ему не разрушать пути отступления, поскольку «французы, понимая, что залог спасения заключался для них лишь в отчаянном мужестве, стали бы сражаться как львы. Наконец, – присовокупил он, – если даже удастся испортить дефиле, Наполеон будет вынужден обратиться на Минск, магазины которого были для нашей армии необходимы».

В результате французам «удалось, после переправы через Березину, благополучно пройти через дефиле; лишь следовавшие позади французские войска были застигнуты нашими. Взятие этих войск, входивших в состав Полоцкого корпуса, свидетельствовало не в пользу графа Витгенштейна; это ясно доказывало, что они своим присутствием здесь обязаны лишь слабому преследованию этого генерала. Если б Витгенштейн был проницательнее и преследовал неприятеля с большею настойчивостью… если б Чичагов не совершил своего движения на Игумен, был в свое время усилен войсками Эртеля и поспешил бы к Студенцу, не ожидая дальнейших известий со стороны Нижнего Березина, – количество пленных могло быть несравненно значительнее; быть может, берега Березины соделались бы гробницей Наполеоновой армады; быть может, в числе пленных находился бы он сам. Какая слава озарила бы нас, русских?! Она была бы достоянием одной России, но уже не целой Европы. Впрочем, хвала провидению и за то, что оно, благословив усилия наши, видимо содействовало нам в изгнании из недр России новейших ксерксовых полчищ… Мы, современники этих великих событий, справедливо гордящиеся своим участием в оных, мы, более чем кто-либо, должны воскликнуть: «Не нам, не нам, а имени твоему!»

Как бы подводя итог написанному о Березинской операции, Денис Давыдов указал на ошибки Чичагова, но, в то же время, сказал несколько слов в его оправдание: «Он (Чичагов – Н.Ш.), бесспорно, сделал непростительную ошибку, двинувшись на Игумен; но здесь его оправдывает:

во-первых, отчасти предписание Кутузова, указавшего на Игумен, как на пункт, чрез который Наполеон будто бы намеревался непременно следовать;

во-вторых, если бы даже его армия не покидала позиции, на которой оставался Чаплиц, несоразмерность его сил относительно французов не позволяла ему решительно хотя несколько задержать превосходного во всех отношениях неприятеля, покровительствуемого огнем сильных батарей, устроенных на левом берегу реки; к тому же в состав армии Чичагова, ослабленной отделением наблюдательных отрядов по течению Березины, входили семь тысяч человек кавалерии, по свойству местности ему совершенно здесь бесполезной;

в-третьих, если Чаплиц, не будучи в состоянии развернуть всех своих сил, не мог извлечь пользы из своей артиллерии, то тем более армия Чичагова не могла, при этих местных условиях, помышлять о серьезном сопротивлении Наполеону…»

Ну и коснулся того, о чем говорили в то время многие. Трудно судить адмирала, «который, будучи моряком, не имел достаточной опытности для командования сухопутными войсками».

Далее Денис Васильевич выразился еще определеннее: «Из всего этого я вывожу следующее заключение: если б Чичагов… остался с главною массою своих войск на позиции, насупротив которой Наполеон совершил свою переправу, он не возбудил бы противу себя незаслуженных нареканий и неосновательных воплей своих соратников, соотчичей и потомков, не знакомых с сущностью дела; но присутствие его здесь не могло принести никакой пользы общему делу, ибо, по всем вышеизложенным причинам, Чичагову невозможно было избежать полного поражения или совершенного истребления своей армии, что было бы для нас, по обстоятельствам того времени, вполне невыгодно и весьма опасно. Наполеон понес бы, без сомнения, в этом случае несравненно большую потерю; но она была бы, во всяком случае, ничтожна в сравнении с тою, которой Россия была вправе ожидать от своевременного прибытия трех армий к берегам Березины.

Хотя Наполеон с остатками своего некогда грозного полчища поспешно отступал пред нашими войсками, однако могущество этого гиганта было далеко еще не потрясено. Вера в его непобедимость… существовала еще во всей Западной Европе, не дерзавшей еще восстать против него. Наша армия после понесенных ею трудов и потерь была весьма изнурена и слаба; ей были необходимы сильные подкрепления для того, чтобы с успехом предпринять великое дело освобождения Европы, главное бремя которого должно было пасть на Россию. Нам потому ни в каком случае не следовало жертвовать армией Чичагова для цели гадательной и, по стечению обстоятельств, не обещавшей даже никакой пользы…»

Всем вырываться не удалось. На переправах через Березину Наполеон потерял 25 тысяч солдат и офицеров, 31 орудие, а деморализованные остатки своей армии, все еще двигавшиеся за ним, он приказал отсечь от войск, пока еще не потерявших боеспособность. Для этого, едва последний сохранивший хоть какой-то воинский вид солдат перешел на западный берег, Наполеон приказал сжечь мосты, чтобы окончательно избавиться от того сброда, в который превратилась значительная часть его армии.

Впрочем, ошибки Чичагова и Витгинштейна привели лишь к тому, что не удалось пленить самого Наполеона, хотя, конечно, и при ином исходе –