«Создать невыносимые условия для оккупантов»: движение сопротивления в Крыму в годы Великой Отечественной войны - Сергей Николаевич Ткаченко

17 человек. Но один батальон грузин под командованием А.С. Картилишвили почти в полном составе и в боевом снаряжении перешел в лес, и уже как отряд отважно сражался в партизанах, уничтожив три вражеских гарнизона, автотранспорт и телефонно-телеграфную связь. Этому переходу весьма способствовала работа А. Чачхиани, затем в «грузинском отряде» ставшего комиссаром. Высоко оценивал Куликовский и деятельность пионера Вити Коробкова как партизанского разведчика.

Согласно данным врача Н.С. Неверовой[792], в 1941–1942 гг. работавшей в Феодосии и впоследствии ушедшей в партизанский лес, вся семья Коробковых – Михаил Иванович, Виктория Карповна, их сын Виктор – еще в начале 1942 года была на связи с разведчиками РО Крымского фронта Н.А. Козловым и П.Н. Кантарь. Вместе с семьями Федюшкиных и Кармановых, сестрами Неверовыми, феодосийские патриоты помогали проводить разведку, собирая сведения, обеспечивали бланками пропусков и другими документами, помогали изменить внешний вид войсковых разведчиков.

Развитие разведки. Партизанская разведка и контрразведка в течение второго периода партизанской войны (октябрь 1942 – июль 1943 гг.) работала достаточно эффективно. Начальники разведки – старшие уполномоченные особых отделов НКВД 1‑го и 2‑го секторов И.И. Витенко и Е.П. Колодяжный специальной агентурой подполья руководили лично, а начальники разведки отрядов занимались войсковой разведкой, подготовкой диверсионных групп, связями с местным населением и внутриотрядным осведомлением. Они же совместно с комиссарами отрядов проводили проверку нового пополнения и осуществляли отбор кандидатов на подпольную работу в населенных пунктах. Контрразведывательные мероприятия проводились совместно. При этом необходимо отметить, что за освещаемый период не было случаев засылки в отряды агентуры немецких и румынских карательных органов. Как недостаток можно указать, что не были предупреждены случаи преднамеренного дезертирства (например, военюриста 1‑го ранга Ф.Н. Верещагина). Самовольно покинувшие отряды рано или поздно оказывались в руках карательных органов оккупантов и использовались для осведомления о дислокации и положении дел у партизан.

Партизанской разведке под руководством чекистов удалось установить надежные связи с патриотическими группами возникавшего подполья (и направить их работу в нужное русло) в Симферополе, Феодосии, Карасубазаре, Бахчисарае, Зуе и некоторых административных районах степного Крыма. Однако необходимо отметить, что не удалось проникнуть в Севастополь, Ялту, Евпаторию и Керчь, освещение обстановки в которых приобретало все большее значение. Непоправимым недостатком явилось то, что партизанской разведке и ОППЦ фактически до 1944 года не удалось выявить деятельность и установить связи с крупными подпольными организациями, созданными: в Ялте, в январе 1943 года майором А.И. Казанцевым, и в Севастополе, в марте 1943 года – старшиной-артиллеристом В.Д. Ревякиным. Существенным недостатком оказалось отсутствие возможности и даже желания установить связи с большой массой партизан (около 400 человек), отправленных на подпольную работу в степные районы Крыма в августе – сентябре 1942 года. Крайне незначительному числу «подпольщиков» удалось самостоятельно действовать и установить связи с местными и другими патриотами (П.Т. Очигов, К.П. Кобзев, Р.В. Юрченко), наиболее эффективной оказалась работа бывшего партизана Ялтинского отряда Абдуллы Дагджи, который смог создать достаточно работоспособную подпольную группу, впоследствии начавшую взаимодействовать с партизанами[793]. Ему удалось благополучно легализоваться в Симферополе и создать вместе с еще одной крымской татаркой Муссиме Измайловой подпольную группу сначала из родственников и знакомых, которая, по данным партизанских документов, со временем выросла до семидесяти восьми человек. Эта группа была известна как организация «дяди Володи» (псевдоним А. Дагджи) и действовала в основном в Симферополе – первоначально самостоятельно, лишь в мае 1943 года с нею была установлена регулярная связь. Подпольщики занимались распространением газет и листовок, доставляемых из леса, пропагандой, в том числе и среди добровольческих формирований, организовывали побеги военнопленных из концлагеря, экономические диверсии, передавали подпольному центру, находившемуся в лесу, разведданные. Организации «дяди Володи» удалось привлечь на свою сторону целый ряд людей и создать подпольные ячейки в крымскотатарском госпитале, театре, на ряде предприятий, в нескольких добровольческих подразделениях, в полиции и даже в Татарском комитете Ялты. Вследствие плохой конспирации организация была обнаружена в июне 1943 г., ее руководители и многие активисты арестованы и погибли, и главную роль в ликвидации сыграла слаженная работа румынской военной контразведки и оккупационной полиции[794].

Добытые разведданные после предварительной обработки немедленно передавались в разведотделы фронта, Черноморского флота и ЮШПД, а с введением должности Уполномоченного ЦШПД по Крымской АССР – только в его адрес, что сразу же снизило ценность информации, так как существенно задерживалось время ее прохождения. Вдобавок, в опергруппе Булатова не всегда могли правильно классифицировать разведпризнаки полученных данных. Еще одним недостатком явился непомерно большой объем задач, которые ставились партизанам выше перечисленными разведорганами. Количество их иногда было настолько большим, что отрядам нужно было прекращать боевую деятельность и заниматься только вопросами ведения разведки. Кроме того, отдельные должностные лица из партизанского командования (особенно во 2‑м секторе) усложняли работу руководителей партизанской разведки и контрразведки. Так, комиссар 2‑го сектора Н. Д. Луговой, не имея полномочий, навыков и соответствующей подготовки для ведения спецработы, систематически бесцеремонно вмешивался в работу начальника разведки Е. П. Колодяжного, пытаясь лично руководить подготовкой диверсионных групп, специальной агентурой и даже – контролировать использование полученных для обеспечения их деятельности средств. Колодяжный неоднократно жаловался заместителю Булатова – наркому внутренних дел Крымской АССР полковнику госбезопасности П. М. Фокину на противоправные действия Лугового[795].

Спецгруппы. Необходимо отметить, что партизанская зона, несмотря на напряженность складывающейся обстановки, служила опорой для спецгрупп: НКВД СССР – «Витязи», «Крымчаки» и группы «Николая», НКГБ СССР – «Соколы» (или группа майора «Серго»), разведотдела штаба Черноморского флота – группы «Антона» и «Смуглого», а также – диверсионной группы фронта, заброшенной на самолете Героя Советского Союза капитана П.Т. Кашубы в Восточный Крым (после того, как самолет был подбит зенитной артиллерией противника и сел на вынужденную посадку, группа смогла добраться в Старокрымские леса до 6‑го отряда 2‑го сектора, получить необходимую помощь и продолжить свою деятельность). В районе госзаповедника в июле 1943 года – апреле 1944 г. базировалась разведотряд Черноморского флота «Сокол» (командир капитан-лейтенант А.А.Глухов)[796]. Взаимодействуя с разведкой Южного и Северного соединений партизан Крыма, отряд обеспечивал командование флота данными о противнике. В отличии от ранее создававшихся разведотделом штаба флота различных разведывательных отрядов, новый отряд с самого начала предназначался для ведения длительной, и прежде всего агентурной разведки в дальнем тылу противника вблизи морского побережья. Боевые операции и диверсии занимали в его деятельности сугубо вспомогательную роль. Находясь в оккупированном немцами Крыму в период с 20 августа 1943 по 15 апреля 1944 гг., личный состав разведотряда «Сокол» вел сбор данных о береговой обороне противника в Крыму и на некоторых участках побережья Черного моря за его пределами, строительстве на полуострове полевых