Имя раздора. Политическое использование понятия «гражданская война» (1917–1918) - Борис Иванович Колоницкий

24 октября на собрании большевиков, прибывших на Съезд Советов, и на заседании Петроградского Совета. Он сообщил, что Петроградский Совет принимает все необходимые меры, чтобы избежать грабежей и погромов. Вопрос же о власти будет решаться Съездом Советов. Троцкий неоднократно подчеркивал, что Совет лишь обороняется, но он не даст разделаться с собой, как это произошло с Калужским Советом[1408]. Если правительство вступит в открытую борьбу, «большевики ответят ударом на удар, и это будет удар стали о железо»[1409]. Силовые действия властей в Калуге продолжали служить основанием для мобилизации сил большевиков, представляемой как оборона.

Между тем А. Ф. Керенский стремился заручиться поддержкой Предпарламента. Выступая на его заседании, министр-председатель заявил, что организаторы начавшегося восстания «подлежат немедленной, решительной и окончательной ликвидации». На вечернем заседании 24 октября Временный совет республики обсуждал его выступление, упоминая и тему гражданской войны. Видный меньшевик Ф. И. Дан утверждал, что любое использование вооруженной силы и кровопролитие, вне зависимости от того, победит правительство или большевики, «будет торжеством той третьей силы, которая сметет большевиков, правительство, демократию и революцию»[1410]. О «третьей силе» и поклонниках генерала Корнилова тогда говорили многие. Ходили слухи, что правые политики и военные помогали большевикам свергнуть Керенского. Сам бывший министр-председатель писал впоследствии о необходимости бороться «на два фронта». Эти разговоры повлияли на умеренных социалистов, заставив их считать «контрреволюцию» даже большей угрозой, чем большевики[1411].

В Совете республики лидер левых меньшевиков Ю. О. Мартов заявил, что использование вооруженной силы для борьбы с выступлением не сможет предотвратить острый социальный конфликт. Он предлагал вместо выражения безоговорочной поддержки правительству срочно решать вопросы мира, земли и демократизации армии. Другая программа, по его мнению, не избавит страну от ужасов гражданской войны. Лидер меньшевиков-интернационалистов даже увидел в речи Керенского провоцирование гражданской войны:

Слова министра-председателя, позволившего себе говорить о движении черни, когда речь идет о движении значительной части пролетариата и армии, хотя бы и направленном к ошибочным целям, являются словами вызова гражданской войны.

Со своей стороны, левый эсер Б. Д. Камков допускал, что Временное правительство не готовило «контрреволюционный заговор», но, пока этой гарантии нет, «гражданская война становится объективно неизбежной». Он считал необходимым срочно создать однородное социалистическое правительство:

Если мы хотим серьезно уничтожить почву, на которой назревают ужасы гражданской войны, мы должны открыто сказать, что единственный выход из положения — создание единородной, революционной демократической власти, в которой не будет элементов, устраивающих демонстрации в честь правительства[1412].

Так говорили лидеры интернационалистов, но и видные руководители умеренных социалистов не были готовы безоговорочно поддержать Керенского и требовали существенной корректировки курса правительства. Среди немногих ораторов-социалистов, безоговорочно выступающих на стороне правительства, была Л. И. Аксельрод, требовавшая подавить большевистский мятеж[1413].

После обмена мнениями фракции Предпарламента огласили свои резолюции. Социалисты, решившие объединиться, отмечали, что вооруженное выступление, направленное на захват власти, грозило началом гражданской войны. Это создавало условия для погромов и мобилизации «черносотенных контрреволюционных сил», что привело бы к срыву Учредительного собрания, военной катастрофе, гибели революции и полному развалу страны. Резолюция, внесенная партией кадетов и группой кооператоров, гласила, что Временный совет республики готов оказать правительству полную поддержку, требуя принятия самых решительных мер для подавления «мятежа»[1414]. Резолюция социалистов, принятая незначительным большинством голосов, фактически не предоставила Временному правительству поддержки, зато требовала от него (с целью ликвидации почвы для восстания) немедленно издать декрет о передаче земли в ведение земельных комитетов, выступить с предложением союзникам начать мирные переговоры.

Между тем операции ВРК по занятию объектов в городе пока происходили без применения оружия. 24–25 октября в газетах появились сообщения, что большевики приступили к действиям против правительства. Некоторые «буржуазные» издания и газеты правых социалистов требовали решительно подавить их[1415]. В. Л. Бурцев со страниц газеты «Наше общее дело» призывал «возможно скорее раздавить все попытки гражданской войны». Он говорил о необходимости создать сильную власть, которая сможет «довести войну до победного конца», и «объявить войну всем представителям большевизма и анархизма, всем их явным и тайным друзьям, всем их укрывателям и поощрителям»[1416]. Под последними могли подразумеваться лидеры умеренных социалистов.

Меньшевистская «Рабочая газета» писала, что сигнал к восстанию был дан еще 22 октября, когда ВРК потребовал от частей столичного гарнизона не подчиняться штабу Петроградского военного округа. Военные же действия фактически начались, когда правительство отдало приказ о закрытии большевистских газет и «формально первое приступило к активным действиям». Таким образом, ответственность за вооруженное противостояние возлагалась на обе стороны конфликта. Спасение же от гражданской войны редакция газеты видела в принятии правительством резолюции Предпарламента, предложенной умеренными социалистами, и в отказе Съезда Советов от взятия власти. Смена правительственного курса, согласно меньшевистскому изданию, смогла бы даже оправдать в глазах населения репрессии[1417].

«Новая жизнь» утверждала, что устранить опасность гражданской войны может только правительство, опирающееся на большинство «демократии». Если же социалисты не найдут общего языка, то вооруженное столкновение будет неминуемо, но инициатива его должна исходить от «контрреволюции»: «Если стрельба неотвратима, то пусть стреляют первыми корниловцы — революционная демократия даст им надлежащий отпор. Но не должно быть братоубийственной войны среди демократии, ибо это было бы началом конца революции»[1418]. Как видим, редакция газеты интернационалистов не исключала в принципе сценария гражданской войны — вооруженной борьбы всей «революционной демократии» с «корниловцами», считая недопустимой лишь войну между «демократами», то есть между различными группировками социалистов.

Л. Д. Троцкий, выступая на экстренном объединенном заседании ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и Исполкома Совета крестьянских депутатов 25 октября, также заявил, обращаясь к лидерам умеренных социалистов, что единство «демократии» предотвратит гражданскую войну. Он убеждал депутатов голосовать на съезде за взятие власти Советами: «Если вы не дрогнете, и гражданской войны не будет, так как наши враги капитулируют, и вы займете место, которое принадлежит вам по праву, место хозяина русской земли»[1419]. В разгар уже начавшегося вооруженного восстания видный лидер большевиков продолжал использовать тему предотвращения гражданской войны.

В тот же день Троцкий заверил Петроградский Совет, что, несмотря на предсказания погромов и потоков крови, выступление проходило без жертв; сохранялась, однако, угроза того, что «черносотенцы» организуют погром[1420]. А. В. Луначарский же утверждал, что большевики стремятся к тому, чтобы гражданская война, если она начнется, была бы введена в «гуманные рамки»[1421]. Замечания большевиков об относительно спокойной обстановке в городе были связаны с кампанией в прессе, предсказывающей, что антиправительственное выступление неизбежно быстро примет характер погрома и резни[1422]. Петроградский Совет стремился доказать, что способен поддерживать порядок в Петрограде, в отличие от Временного правительства,