Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

в виду под первым вовсе не Версаль, а Лондонскую конференцию 1924 года, предложившую решение проблемы репараций. Локарнские договоренности настолько изменили мир на континенте, что с их принятием стало возможным говорить уже о версальско-локарнской системе послевоенных международных отношений в Европе. В течение нескольких лет после Локарнской конференции расхожим журналистским штампом были слова «дух Локарно». О новой атмосфере, охватившей Европу, говорили вплоть до прихода нацистов к власти в Германии. Известный британский историк Алан Тейлор называл договоры Локарно «поворотным моментом в годы между двумя войнами. Их подписание, — отмечал он, — завершило Первую мировую войну; отказ от них одиннадцатью годами позже стал прелюдией ко Второй» 2. Итак, что же произошло в Локарно и какие последствия принятые там решения имели для положения в Европе? Вот те вопросы, которые будут рассмотрены в этой главе. Но вначале необходимо коротко рассказать о том, что предшествовало этой конференции.

К середине 20-х годов многим в Европе стало очевидно, что Версальский мир и основанная на нем система международных отношений не работают. Европу сотрясали конфликты и периферийные войны. В принципе, о том, что так будет, говорили еще сами участники во время Парижской мирной конференции. Правда, причины они называли разные. Ллойд Джордж был уверен, что «мир должен быть справедливым, и мы должны подготовить для Германии такие условия, чтобы чувствовать себя вправе настаивать на их исполнении». Отторжение от Германии огромных территорий, населенных немцами, «означает лишь новую войну», — считал он 3. Со своей стороны, Клемансо и другие французские политики почти единодушно полагали, что без урезания территории Германии и франко-германской границы по Рейну угроза безопасности Франции сохраняется, потому что Германия будет иметь население почти вдвое больше, чем Франция 4. «Мы пожертвовали (в войне) цветом нации, — жаловался впоследствии Клемансо, — и потом отказались от стратегических преимуществ, которые давала бы нам улучшенная граница (с Германией), согласившись взамен на обещание англо-американской военной помощи. Но и его мы лишились без всякой компенсации» 5. Понятно, что Франция и после мирной конференции продолжала занимать самую жесткую позицию по отношению к Германии, настаивая на ее максимальном разоружении и скорейшей выплате всех репараций. Надежды на то, что все послевоенные проблемы решит Лига Наций, не оправдывали себя, и Англия с Францией пытались несколько лет управлять процессами послевоенных перемен в Европе в «ручном режиме», вначале посредством действовавшего до начала 1920-х годов Союзного Совета, а затем через Совет послов в Париже и различные международные конференции.

Конференций было множество. На них рассматривались как частные вопросы (экстрадиция Вильгельма II из Голландии для предания его суду, отправка греческих войск в Турцию, результаты референдума в Верхней Силезии, и другие), так и глобальные — репараций, разоружения и безопасности. Вопросы репараций, например, обсуждались в 1920-1922 годах на тринадцати конференциях. И всегда безуспешно. Эти конференции, писал участник многих из них виконт д’Абернон, «следовали одна за другой, от провала к провалу» 6. На них, как шутил бывший в те годы помощником Керзона Роберт Ванситарт, «обычно ходили вокруг да около вопросов о том, кто и за что не может, не должен или не будет платить» 7. И Англии, и Франции нужны были германские деньги. Они требовались им не только для восстановления и оживления собственных экономик, но и для выплаты гигантских задолженностей перед Соединенными Штатами. Если до войны США сами были европейскими должниками, то после нее ситуация поменялась. Теперь уже Англия должна была Соединенным Штатам 4,7 миллиарда долларов, а Франция — 4 миллиарда. Еще 4 миллиарда французы должны были Англии 8. Английский и французский подходы к вопросам репараций кардинально различались. В Англии возобладала точка зрения Кейнса, считавшего, что больших репараций нельзя требовать до оздоровления германской экономики. При этом англичане готовы были списать французские военные долги, если американцы спишут их собственные. Французам, естественно, нравилась идея о списании их собственных долгов, но прощать долги Германии они не собирались. Им вообще не нужна была экономически сильная Германия. Да и деньги на оплату долгов Соединенным Штатам надо было откуда-то брать. В свою очередь, в Вашингтоне не собирались прощать военные долги никому. Получался порочный круг, когда «Соединенные Штаты отказывались простить Англии ее задолженность; неся подобное бремя, Англия отказывалась ликвидировать задолженность Франции; не получая никакой помощи в этом направлении, Франция отказывалась облегчить бремя Германии» 9.

В августе 1922 года, накануне очередной Лондонской конференции, Британия в который раз попыталась найти выход из этого тупика, обратившись к Союзникам с так называемой «нотой Бальфура». В ней содержался призыв к прощению всех союзнических долгов военного времени. Новый английский посол в Вашингтоне Окленд Джедс надеялся, что авторитет Бальфура в Америке поможет изменить общественное мнение 10, но этого не произошло, и позиция Соединенных Штатов осталась неизменной. Зато в очередной раз напряглись французы. Их совсем не устраивала английская схема, и Пуанкаре, бывший в ту пору премьер-министром Франции, собирался отстаивать на Лондонской конференции жесткую позицию в отношении германских выплат. Пожалуй, ни один вопрос не отравлял англо-французские отношения в начале 1920-х годов так, как это делали репарации. Вкратце эти разногласия заключались в том, что «Франция требовала немедленных германских платежей в интересах своей собственной финансовой устойчивости, тогда как Великобритания просила об отсрочке германских платежей в интересах экономического возрождения Германии и, следовательно, всей Европы» 11. В конечном итоге англичане решили к 1924 году свои проблемы с долгами, а французы, несмотря на экономический подъем середины 1920-х годов, оставались американскими должниками и продолжали настаивать на жестком графике выплат германских репараций.

Вопрос германских платежей не был, как это может показаться, исключительно экономическим. В не меньшей степени он оставался проблемой политической. В январе 1923 года французские и бельгийские войска вступили в Рур, объясняя это необходимостью контроля над германской промышленностью для выплаты репараций. Вообще, поразительно, насколько французы были уверены в том, что экономические трудности можно было решить силовыми методами. Когда 11 января 1923 года Пуанкаре отдавал приказ французским войскам занять Рур, он всерьез рассчитывал, что таким способом ему удастся решить те вопросы, которые окончательно зашли в тупик на короткой Парижской конференции 2-4 января. Хотя, надо сказать, что иногда высказывается мнение, будто весь план с вводом французских войск в Рурскую область затевался не только из-за репараций. За ним стояли французские сталелитейные магнаты, которые хотели подчинить себе таким способом угольную промышленность Германии, а также те политики, которые видели в вводе войск важный шаг в направлении дезинтеграции Веймарской республики