Имя раздора. Политическое использование понятия «гражданская война» (1917–1918) - Борис Иванович Колоницкий

Ленин же протестовал против уступок умеренным социалистам на переговорах по созданию однородного социалистического правительства, считая, что позиция Л. Б. Каменева и Г. Е. Зиновьева, олицетворявших идею компромисса, может привести только к «поножовщине»[1569]. Председатель СНК был готов к конфликту со своими однопартийцами: «Если будет раскол — пусть. Если будет их большинство — берите власть в Центральном Исполнительном комитете и действуйте, а мы пойдем к матросам»[1570].

Троцкий соглашался с тем, что «на штыках усидеть» невозможно, но утверждал, что «штык» нужен в Царском Селе, против отрядов Керенского, чтобы усидеть в Петрограде[1571]. Как и Ленин, он полагал бессмысленным договариваться с Викжелем и умеренными социалистами, поскольку основной противник им вовсе не подчиняется: «Против нас насилие вооруженное. А чем повалить? Тоже насилием», — рассуждал Троцкий[1572]. Он убеждал большевистских руководителей, что проведение в жизнь социалистической революции не может обойтись без сопротивления противника, без крови, а гражданской войны не было бы, только если бы буржуазия шла вместе с большевиками[1573]. Троцкий исходил из того, что политическая победа зависит от применения силы: «Мелкую буржуазию мы можем увлечь за собой, лишь показав, что мы имеем в руках силу боевую, материальную. Буржуазию мы можем лишь победить, повалив ее. Это закон классовой борьбы, в этом залог нашей победы»[1574].

Дискуссия продолжилась в тот же день на заседании ЦК. Ленин повторял, что необходимо немедленно уйти из совещания при Викжеле. Вместо переговоров важнее было как можно быстрее отправить военную поддержку Москве. Большинство членов ЦК, однако, не поддержало Ленина. Две трети голосов собрала резолюция, предложенная Л. Д. Троцким. Большевики соглашались принять участие в последней попытке левых эсеров создать однородную социалистическую власть. Тем самым ЦК подтвердил решение, принятое ранее, 29 октября, согласно которому представителям большевиков разрешалось участвовать в переговорах с Викжелем[1575].

Ленин и Троцкий сходились во мнении, что применение вооруженной силы может быть ключевым элементом в политической стратегии, а гражданская война — неизбежное условие для успешного установления социалистической власти. Однако Ленин был более категоричен в своем отказе от любых компромиссов, тогда как Троцкий продвигал более гибкий подход, стремясь использовать возможность переговоров с социалистами как тактический маневр.

Между тем по вопросу о соглашении мнения разделились и у левых эсеров. Там тоже были и сторонники, и противники достижения компромисса с умеренными социалистами. 1 ноября состоялось заседание фракции левых эсеров ВЦИК. Б. Д. Камков, рассказав о заседаниях комиссии по соглашению, высказался за то, чтобы новое правительство было создано как можно скорее. Его беспокоили тревожные настроения рабочих и солдат, а также угроза «анархии», под которой он подразумевал повторение событий в Москве: «Рота идет на роту, полк на полк». Камков требовал скорейшего соглашения между социалистами и ввиду той опасности, которую представлял донской атаман Каледин[1576]. П. П. Прошьян характеризовал проект соглашения как отступление перед ужасами гражданской войны. Он, подобно Ленину, считал, что социальная революция без гражданской войны в принципе невозможна, а ее преждевременное прекращение приведет лишь к тому, что она вспыхнет с новой силой и в еще более ужасных формах. В. Б. Спиро же повторял аргументы Луначарского, говоря, что, напротив, на заводах и на фронте выносились резолюции с требованием гражданского мира, рабочие и солдаты угрожали отказать в поддержке той стороне, которая будет мешать его заключению. Поэтому, считал он, не нужно связывать условия соглашения с военными успехами на внутреннем фронте[1577].

Внутрипартийные разногласия демонстрируют, что само понимание понятия гражданская война разделяло социалистические группы на сторонников переговоров и их противников. Для части социалистов стремление к компромиссу имело целью минимизировать кровопролитие. Однако внутрипартийные фракции «непримиримых» рассматривали гражданскую войну как приемлемую цену за успех революции.

1 ноября обсуждение вопроса было перенесено во ВЦИК. Б. Д. Камков признал, что можно радоваться победе над Керенским, но в стране возникло уже несколько десятков внутренних фронтов, и «по обе стороны этих фронтов стоят крестьяне и рабочие, убежденные, что они защищают революцию»[1578]. От фракции большевиков ему ответил В. Володарский, который напомнил о крови, которая была пролита во имя требований рабочего класса и крестьян, и сказал, что его партия не может поступиться этими требованиями[1579]. В. А. Базаров от имени объединенных социал-демократов-интернационалистов призвал отказаться от лозунга «Вся власть Советам», из-за которого и началась гражданская война; заявляя, что в противном случае его фракция выйдет из ВЦИК[1580].

Тем не менее ВЦИК принял резолюцию большевиков, которая, в сущности, перечеркивала компромиссы, достигнутые в ходе переговоров при Викжеле. В ней говорилось о признании единственным источником власти II Съезд Советов[1581]. В ответ фракция объединенных интернационалистов покинула ВЦИК, заявив, что принятая резолюция сделала невозможным соглашение с другими социалистами. Ответственность за продолжение гражданской войны члены фракции возложили на большевиков[1582].

Против соглашения высказался и Исполком Всероссийского Совета крестьянских депутатов, хотя и по совершенно иным причинам. 1 ноября во время обсуждения вопроса о прекращении «братоубийственной бойни» на его заседании только сторонники соглашения с большевиками призывали идти на компромисс с партией Ленина перед лицом гражданской войны. Они считали, что исключение большевиков из соглашения приведет к внутреннему конфликту. Большинство же участников собрания не согласилось с этими доводами, и была принята резолюция о созыве Учредительного собрания без участия большевиков, виновников переворота. При этом резолюция Исполкома гласила, что, желая прекратить «братоубийственную бойню», он не будет противодействовать, если другие организации продолжат искать соглашения с большевиками[1583]. Меньшинство голосовало за резолюцию о том, что «братоубийственную гражданскую войну» может остановить правительство от народных социалистов до большевиков[1584]. Сторонники компромиссов проиграли в обоих органах руководства Советами, хотя они занимали противоположные позиции.

Большевистские газеты обвинили в срыве переговоров эсеров и меньшевиков, которые якобы не уступали друг другу «по части корниловского задора», добиваясь, чтобы большинство в правительстве было у сторонников А. Ф. Керенского[1585]. Центральным тезисом партийной агитации было указание на существование только двух реальных лагерей: пролетариев и помещиков, диктатуры пролетариата или диктатуры буржуазии[1586]. Большевики утверждали, что, отказываясь от соглашения, эсеры и меньшевики вступали в союз с «контрреволюцией» и оказывались по другую сторону баррикад. Заговорщиками в такой интерпретации событий именовались организаторы юнкерского мятежа, а не большевики, поднявшие восстание против Временного правительства[1587].

«Известия» прямо обвиняли правых меньшевиков и эсеров в развязывании гражданской войны[1588]. «Правда» же заявляла, что переворот большевиков в Петрограде прошел почти бескровно, поэтому за пролитую «братскую кровь»