Имя раздора. Политическое использование понятия «гражданская война» (1917–1918) - Борис Иванович Колоницкий

отвечал Керенский[1589]. Его поход называли авантюрой, а главу Временного правительства — «балаганным бывшим диктатором», «окорнилившимся» провинциальным демократом, который вел за собой в Петроград «буржуазно-казацкую диктатуру»[1590].

Интернационалисты тоже винили умеренных социалистов в затягивании заключения соглашения. «Новая жизнь» указывала, что, пока страна сгорала в огне гражданской войны, соглашение наталкивалось на сопротивление «правой части демократии»[1591]. Газета призывала спешить с его заключением, подчеркивая, что с каждым днем проливается все больше крови, что делает компромисс менее вероятным[1592].

С. Д. Мстиславский в «Знамени труда» писал, что причиной неудачи соглашения был не отказ «масс» от примирения, а несговорчивость их «вождей»[1593]. Видный левый эсер полагал, что теперь именно меньшевики и эсеры затягивали гражданскую войну. Следуя логике ложной дихотомии, подобно большевистским изданиям, Мстиславский заявлял, что умеренные социалисты должны или остаться «праздными зрителями событий», или примкнуть к одной из сторон. При этом одна сторона поддерживала идею социалистического правительства и за ней шло большинство, а вторая была представлена только «корниловцами» и «темными силами»[1594].

И «Новая жизнь», и «Знамя труда» призывали рабочих и солдат остановить гражданскую войну и склонить стороны к соглашению[1595]. Печатный орган меньшевиков-интернационалистов «Искра» несколько иначе ставил акценты, убеждая своих читателей требовать, чтобы правительство Ленина согласилось передать власть «всей объединенной демократии»[1596].

Редакции «Дела народа» и «Рабочей газеты», напротив, считали нужным разъяснять читателям не то, почему переговоры затягиваются, а причину того, почему эсеры и меньшевики вообще вынуждены искать соглашения с большевиками, отказавшись от прежней тактики изоляции партии Ленина. Обе газеты утверждали, что умеренные социалисты пошли на это, чтобы прекратить гражданскую войну в рядах «демократии». Еще одним постоянным аргументом в пользу соглашения выступала угроза со стороны «контрреволюции», которую чаще всего олицетворял пресловутый генерал, донской атаман А. М. Каледин. Меньшевики опасались не только нападения «контрреволюции», но и того, что ужасы гражданской войны оттолкнут население от социалистов[1597].

Вместе с тем «Дело народа» и «Рабочая газета» обвиняли большевиков в том, что те не желают идти на какие-либо компромиссы. Они якобы хотят продолжения гражданской войны, ибо ее окончание наглядно покажет, что партия Ленина не может выполнить своих обещаний[1598]. О том же писала и газета «Друг народа», выходившая вместо закрытого большевиками «Дня»: «Пока трещат пулеметы, истину заволакивает пороховой дым. Спокойная обстановка убила бы большевизм в один день»[1599]. Такие аргументы появились в связи с успехами большевиков, когда стало ясно, что военными средствами их не победить.

В конце концов ЦК эсеров 2 ноября заявил о прекращении переговоров ввиду того, что большевики не только уклонились от заключения перемирия, но и «с величайшей настойчивостью продолжали гражданскую войну». Резолюцию ВЦИК от 1 ноября эсеры расценили не как стремление закончить вооруженный конфликт, а как желание его продолжить, вовлекая другие партии в «междоусобие»[1600]. Эсеры объявили, что уходят в оппозицию, не желая становиться «партией гражданской войны» и бороться с оружием в руках против тех рабочих и солдат, которые временно идут за большевиками[1601].

Левые эсеры использовали другие аргументы. На заседании ВЦИК вечером 2 ноября они выступили с декларацией, обвиняя большевиков в расколе среди «трудовых масс». Они заявили, что диктатура одной партии будет толкать ее на репрессии не только против «цензовых классов». Фракция левых эсеров ультимативно потребовала пересмотреть резолюцию ВЦИК от 1 ноября, которая сделала соглашение всех социалистов невозможным, толкая страну «в пропасть дальнейшей гражданской войны»[1602].

В ответ Г. Е. Зиновьев зачитал постановление ЦК большевиков, отвергавшее ультимативные требования их оппонентов. Однако почти сразу произошел демарш фракции большевиков во ВЦИК, которая бросила вызов руководству своей партии. После совещания Л. Б. Каменев, наиболее видный представитель правых большевиков, исполнявший обязанности председателя ВЦИК, предложил от имени фракции постановление, которое шло вразрез с линией ЦК партии: «ВЦИК постановляет <…> продолжать переговоры о власти со всеми советскими партиями…» Резолюция была принята подавляющим большинством голосов[1603].

Совещание при Викжеле 3 ноября оказалось, однако, совершенно бесплодным. Умеренные социалисты на него не явились. Спор продолжался о том, какова должна быть последовательность действий, необходимых для прекращения гражданской войны: сначала заключение перемирия, а потом формирование нового правительства, или наоборот[1604]. В конце протокола совещания 3 ноября приводится резолюция инициатора переговоров — Викжеля. «Всем гражданам, всем солдатам, всем рабочим» сообщалось, что идут переговоры «о мирном прекращении нынешних междоусобий» и возможности создания «однородного демократического правительства». Говорилось в документе и о предложении А. Ф. Керенскому и ВРК заключить немедленное перемирие. Резолюция призывала население «не совершать никаких насилий, не давать вовлечь себя на путь братоубийственной бойни». Заканчивалась она словами: «Довольно гражданской войны! Довольно крови!»[1605]

В тот же день на заседании Петроградского Совета Л. Д. Троцкий выступил с прямо противоположным заявлением. Рассказывая о разрушениях, произошедших во время боев в Москве, он заявил:

В гражданской войне никогда не повинны угнетенные массы, которые стремятся к свободе, виновна буржуазия, целью которой является угнетение. <…> Гражданская война уничтожает ценности, но гражданская война несет свободу и потому — да здравствует гражданская война![1606]

В условиях острого противоборства лидер большевиков счел возможным вернуться к лозунгу, от которого партия по тактическим соображениям отказалась в дни Апрельского кризиса.

Возможно, председатель Петроградского Совета не вполне точно сформулировал свои мысли. Прославление гражданской войны вряд ли было удачным тактическим ходом даже в глазах части сторонников большевиков. Однако весьма вероятно, что он высказывался намеренно резко, желая сделать невозможным соглашение с умеренными социалистами, на чем настаивали правые большевики (и в таком случае Ленин и Троцкий могли бы быть оттеснены от власти). Во всяком случае, позиция Ленина и Троцкого была определенно конфронтационна и воинственна, и за нее проголосовало большинство решительно настроенных делегатов. Петроградский Совет постановил прекратить переговоры с умеренными социалистами[1607]. В последующие дни Ленина и Троцкого поддержали Петроградская городская конференция большевиков и конференция работниц Петрограда, а также отдельные профессиональные союзы[1608]. Это ослабляло позиции Каменева и других правых большевиков, настроенных на достижение компромисса. По мнению А. Рабиновича, поддержка, которую Ленин и Троцкий получили среди своих партийных товарищей по вопросу о переговорах, объяснялась тем, что все большевики, не исключая и убежденных сторонников компромисса с другими социалистами, считали приоритетной задачей сохранение единства партии перед лицом гражданской войны[1609].

3 ноября состоялось и совещание меньшевиков. Несмотря на разногласия, все выступавшие оценили выступление большевиков как заговор, установивший режим, который может продержаться только методами террора, но выводы при этом делались разные. Часть собравшихся высказалась за применение силы