Тайная история отечественной внешней разведки - Александр Иванович Колпакиди

1954 г. добровольно направился в Восточный Берлин для ведения переговоров. В наивно патриотическом внутреннем порыве желая собственными силами помочь германскому единству, он не принимал в расчет то, что ему помешают вернуться в Западный Берлин. Когда он это осознал, то подумал, что сможет исправить совершенную им большую ошибку с помощью еще бульшей ошибки»473.

Немецкий историк Эрик Гизекинг в своем изданном в 2005 г. более чем 600 страничном исследовании пришел, среди прочего, к такому выводу: «На основе существующего и сохраняющего правовую силу приговора Федерального суда от 1956 г. вина Йона, без сомнения, доказана юридически. Но оценка фактов может быть различной. До сих пор нет окончательного неоспоримого и ключевого доказательства того, что Йон добровольно ушел в Восточный Берлин и что он там стал предателем»474.

В российской историографии по «делу Йона» высказываются полярные мнения. Важное значение имеет свидетельство бывшего ответственного секретаря еженедельника «Новое время» Виталия Чернявского (псевдоним: Чернов), который в звании подполковника КГБ служил в должности начальника разведки в аппарате уполномоченного МВД (с 13 марта 1954 г. – KГБ) СССР в Берлин-Карлсхорсте. Чернявский признал, что Йон вечером 20 июля 1954 г. проснулся на конспиративной вилле в Восточном Берлине, где его ждали не советские дипломаты, а офицеры разведки, которые пытались завербовать его в качестве шпиона. Эти предложения Йон отклонил. Затем ему стали обещать должности в воссоединенной Германии, но Йон и на это не согласился. «Между тем частые возлияния (Йона обильно угощали крепкими спиртными напитками. – Б.Х.) привели к тому, что Йон сильно опьянел. Внезапно, как это с ним нередко бывало, он потерял контроль над собой, речь его стала бессвязной и он начал буйствовать»475. Тогда сотрудники советской разведки «успокоили» его с помощью таблеток. Йон прибыл в Восточный Берлин добровольно, но остался там отнюдь не по своей воле. Путь назад был ему сознательно отрезан прозвучавшим 22 июля 1954 г. по радио заявлением, что президент Федеральной службы защиты конституции добровольно перешел в ГДР.

По мнению Чернявского, «дело Йона» «просто, как апельсин». Вот его суть: президент Федеральной службы защиты конституции, недовольный Аденауэром, который безмерно потакал бывшим нацистам, а также проводил политику ремилитаризации Западной Германии и препятствовал объединению двух германских государств, «по доброй воле решил тайно встретиться с советскими представителями в Восточном Берлине, чтобы обсудить с ними вопрос о совместных действиях на политической арене. В ходе обсуждения, поняв, что его борьба против засилья неонацистов и милитаристов в боннской республике бесперспективна, он после нелегкого раздумья решил остаться в ГДР и принять активное участие в конкретных мероприятиях по быстрейшему воссоединению Германии и созданию нового демократического и нейтрального государства. Первые полгода все складывалось так, как задумал Йон. Но затем обстановка изменилась. Москва пересмотрела свой план объединения двух германских государств, взяв курс на укрепление социалистического строя в ГДР. Йон убедился, что ни советским властям, ни гэдээровским он уже не нужен. Йон страдал от одиночества в чуждом ему восточногерманском обществе. И он решил вернуться на Запад, где осталась его семья… надеясь, что боннская юстиция не осудит его жестко, так как он действовал в интересах своей немецкой родины и народа»476.

С высказываниями Чернявского перекликается свидетельство Кучина, опубликованное в 1971 г. в работе Ханса Фредерикса о «деле Йона». Согласно Кучину, КГБ давно интересовалось Йоном. В конце 1953 г. через Вольгемута удалось установить с ним контакт. Макс Вонзиг, агент «Штази» (МГБ ГДР) и КГБ, через свою сестру, работавшую у Вольгемута, организовал встречу с западноберлинским врачом, который выразил желание «сделать что-нибудь полезное для Советов». От Вольгемута КГБ и «Штази» узнали, что Йон заинтересован в контактах с «важными политическими деятелями» СССР. По показаниям Вонзига, он первый раз встретился с Вольгемутом 21 января 1954 г. Затем состоялась встреча Йона и представителем КГБ, во время которой сотрудник советской спецслужбы обещал организовать встречу президента Федеральной службы защиты конституции с «важным советским политическим деятелем». На этой встрече предполагалось обсудить «вопрос о прогрессивных группах в Западной Германии, способных действовать в интересах воссоединения Германии». Неожиданно для КГБ, Йон согласился и предложил для переговоров тему «совместные действия против нацистов в ФРГ». Встреча была назначена на 20 июля 1954 г., когда Йон будет в Берлине по случаю 10-летия событий 20 июля 1944 г. Организованная в этой связи встреча в Восточном Берлине, как предполагалось, вызовет меньше внимания общественности, чем специальный визит президента Федеральной службы защиты конституции в Берлин. «Мы хотели уговорить Йона […] не возвращаться в Западную Германию, а открыто порвать с Аденауэром и сделать соответствующее политическое заявление», – утверждал Кучин.

В совместном исследовании бывших противников по «холодной войне» – Джорджа Бейли (Радио «Свобода»), Сергея Кондрашева (КГБ СССР) и Девида Мёрфи (ЦРУ США) «Поле битвы – Берлин» частично представлены советские источники по «делу Йона» из архива Службы внешней разведки РФ. Из этой книги следует, что Йон, добровольно уйдя в Восточный Берлин, не совсем добровольно там остался. В Карлсхорсте Йон много пил; ему в кофе подмешали снотворное и он проспал около 30 часов. Затем под давлением КГБ он дал согласие остаться на Востоке477.

С воспоминаниями бывших разведчиков контрастируют показания бывшего ответственного сотрудника ЦК КПСС и советского посла в Бонне Валентина Фалина. Фалин, в 1954 г. работник Комитета информации МИД СССР (советской внешнеполитической контрразведки), в 1995 г. в показаниях, данных немецкому суду, свидетельствовал, что Йон стал жертвой операции КГБ. Фалин показал, что Йон был усыплен и похищен агентом КГБ; таким образом его доставили в Восточный сектор Берлина. Опасаясь за свою безопасность и жизнь, Йон выступил на искусно инсценированном Востоком пропагандистском мероприятии против политики Аденауэра по милитаризации Германии и ее включения в Западные союзы. Но он не выдал никаких государственных тайн.

Суть показаний Фалина в следующем: «Сразу же после начала всей афёры с Отто Йоном заместитель председателя Комитета информации Иван Тугаринов получил указание министра иностранных дел Молотова отправиться в Берлин для встречи с Йоном. После свого возвращения Тугаринов доверительно сообщил мне (т. е. Фалину. – Б.Х.) и некоторым другим членам Комитета: Отто Йон при загадочных обстоятельствах, т. е. против своего согласия, оказался на Востоке. Он заснул в Западном Берлине и проснулся в Восточном». Йон, согласно показаниям Фалина, принципиально не пошел тогда на тайное сотрудничество с Востоком. Однако оставались надежды вступить с Йоном в неформальный диалог. «Посредником должен был стать врач из Берлина, у которого с Йоном были не только профессиональные, но и дружеские отношения. Но этому врачу не удалось уговорить Йона прибыть в Восточный Берлин на