Тайная история отечественной внешней разведки - Александр Иванович Колпакиди

Федеральные земли ФРГ добились того, что полномочия политической контрразведки были поделены: появились земельные отделы службы по защите конституции. Вся собранная ими информация заносилась в банк данных федерального ведомства, однако оно не имело права контролировать работу земельных отделов.

Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр хотел иметь на посту начальника Федеральной службы защиты конституции своего человека, но канцлер не был полностью самостоятелен в принятии важнейших решений: приходилось прислушиваться к мнению разных внутриполитических сил, а главное – западных оккупационных держав. Аденауэр не смог возразить, когда в конце 1950 г. президент ФРГ Теодор Хойс выдвинул на пост начальника Федеральной службы защиты конституции креатуру Лондона – Отто Йона. За кандидатуру Йона выступил также министр по общегерманским вопросам Якоб Кайзер. Однако Аденауэр затаил обиду: он игнорировал Йона и по всем вопросам обращался к другой спецслужбе – Федеральной разведывательной службе, возглавляемой бывшим гитлеровским генералом Рейнхардом Геленом. Поскольку Гелен очень уважал Манштейна, который был его шефом в штабе верховного командования сухопутных сил, Гелен невзлюбил Йона, так как последний выступал на стороне обвинения на процессе Манштейна. Между Геленом и Йоном разгоралась скрытая вражда. За 4 года Йон ни разу не посетил Гелена в его штаб-квартире в пригороде Мюнхена Пуллахе, а Гелена не принимали в ведомстве Йона в Кёльне.

Йон, против воли Аденауэра, стал одним из немногих бывших участников антигитлеровского Сопротивления и антифашистов-эмигрантов, которые смогли занять высокие посты в молодом Западногерманском государстве. Однако Гелен и другие противники Йона из окружения Аденауэра вели против Йона скрытую борьбу. Гелен в 1950 г. подготовил донесение о симпатиях Йона к группе антигитлеровского Сопротивления «Красная капелла», которая во время войны была связана с советской разведкой и в которую среди прочих входили коммунисты.

Йону было очень сложно добиться признания политической элиты ранней ФРГ: на нём стояло клеймо участника заговора 20 июля 1944 г., который «нанес рейху удар ножом в спину», «либерального демократа», «человека, симпатизирующего коммунистам и, следовательно, Советскому Союзу». Ханс Глобке, который в Третьем рейхе разрабатывал антиеврейские законы, а в Боннской республике в должности статс-секретаря ведомства Федерального канцлера курировал западногерманские спецслужбы, презрительно называл Йона «розовым адвокатишкой».

Йон скоро осознал, что главными задачами спецслужб ФРГ не являются обеспечение национальной безопасности, денацификация государства, защита демократии и конституционных прав и свобод граждан. На практике речь шла о вытеснении из политической жизни страны левых демократических сил и о воссоздании армии, которая могла быть так же направлена против новой демократической Боннской республики, как в своё время реакционные силы в рейхсвере участвовали в борьбе против демократической Веймарской республики. Йон видел, что в правительстве и в секретных службах ФРГ получили влияние бывшие нацисты; чиновники, сделавшие карьеру при Гитлере, пользуются покровительством властей Боннской республики; в западногерманских судах заседают судьи, верно служившие Третьему рейху.

Йон считал обманом заявления Аденауэра относительно воссоединения Германии. Вопреки словесным заверениям о германском единстве, Аденауэр заключил соглашение с западными союзниками, что правительство ФРГ в любом случае заблокирует воссоединение трёх западных зон с восточной зоной, даже в том случае, если Советский Союз согласится на проведение свободных выборов под наблюдением ООН и взаимный допуск существования различных политических партий462.

Йон знал, что его скоро снимут с должности главы Федеральной службы защиты конституции: в июне 1954 г. шеф Йона министр внутренних дел ФРГ Герхард Шредер заявил, что, как только ФРГ станет полностью независимой, будет назначен новый руководитель этого ведомства. Таким образом, Йон был «чужим среди своих»; в личном и политическом плане он находился под постоянным давлением «вечно вчерашних»: он начал испытывать растущую психологическую неустойчивость, страдать от тяжёлых депрессий, злоупотреблять алкоголем.

«Дело Отто Йона»

Разумеется, личность главы Федеральной службы защиты конституции интересовала советскую разведку. Советский агент в окружении Йона характеризовал его как «защитника идеи единства Германии, который с симпатией относится к усилиям Советов в этом направлении, и откровенного критика политики Аденауэра и привлечения нацистов в правительство». Сотрудники КГБ СССР в Берлине стали всерьез «разрабатывать» Йона, хотя делали это осторожно, подозревая в нем британского агента. Советские источники доносили, что «Йон бесхребетен относительно чужого влияния, непоследователен в своих действиях, невыдержан в употреблении алкоголя и неразборчив в выборе друзей»463. Вербовка шефа политической контрразведки ФРГ представляла КГБ возможность взять реванш за поражение, которое советские и восточногерманские спецслужбы потерпели в июне 1953 г., когда во время народного восстания в ГДР судьба правящего в Восточной Германии просоветского режима висела на волоске. «Работой по Йону» (условное имя «Келлер») руководил полковник КГБ Вадим Кучин, он же Владимир Карпов. Вскоре представился случай для его личной встречи с Йоном.

20 июля 1954 г. в Западном Берлине, в Бендлер-блоке, в бывшей штаб-квартире верховного командования германских сухопутных сил, впервые (как полагают, в связи с ремилитаризацией Германии), на уровне правительства ФРГ состоялось торжественное мероприятие, посвященное памяти деятелей немецкого антигитлеровского Сопротивления 20 июля 1944 г. В этой церемонии участвовал и Отто Йон – один из немногих участников заговора против Гитлера, оставшихся в живых, и единственный из них, кто сделал политическую карьеру в ФРГ.

Прибыв 14 июля 1954 г. рейсом из Кёльна в западноберлинский аэропорт Темпельхоф, Йон объявил сотрудникам своей охраны, что они могут быть свободны: «Я чувствую себя в достаточной степени мужчиной, чтобы суметь самому постоять за себя». График пребывания президента Федеральной службы защиты конституции в Западном Берлине был напряженным и включал многочисленные служебные совещания.

Для самого же Йона главным должен был стать день 20 июля – десятая годовщина неудавшегося антигитлеровского путча. В этот день в завершение чествования героев Сопротивления западноберлинский сенат устроил торжественный прием. Многие из гостей обратили внимание на поведение Йона, который много пил и был явно не в себе. Его старые друзья вспоминали: «Отто даже не поприветствовал никого из нас». Один из них трижды представил Йону свою жену, но тот, обычно большой любитель женщин, не обратил на даму никакого внимания. Наконец, в самый неподходящий момент Йон во всеуслышание заявил: «Здесь кругом одни нацисты!»

После приема Йон поехал в гостиницу, где запершись в комнате, опустошил карманы: бумажник, служебный паспорт, связка ключей, в том числе от кельнского кабинета и личного сейфа, были выложены на ночной столик. При Йоне остались 750 марок наличными и удостоверение личности на чужое имя, которых у шефа спецслужбы было в избытке.

Около 19.40 Йон вызвал такси и выехал в направлении улицы Курфюрстендамм. Машина остановилась у французского культурного центра «Maison de France», где на 20.00 была назначена встреча Йона с офицерами британской секретной службы. Однако англичане ждали напрасно: Йон направился