История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе - Артем Владимирович Драбкин

в находящейся под угрозой вторжения союзников Европе. Так или иначе, даже без учета войск СС и частей Люфтваффе, на территории Советского Союза находилась армия, насчитывавшая в своих рядах 3 миллиона 115 тысяч человек, то есть практически той же численности, что и 22 июня 1941 г., в начале поход на СССР (3 миллиона 200 тысяч человек). По числу соединений вермахт первой половины 1943 г. даже превосходил вермахт июня 1941-го.

Планы сторон

12 апреля Гитлер подписал оперативный приказ № 6, который гласил: «Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» – первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года. В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна стать факелом для всего мира». План операции «Цитадель» был простым и даже примитивным. Его подсказало само начертание линии Восточного фронта. В результате наступления Красной армии зимой 1943-го в Восточной Украине и последующего контрнаступления вермахта в центре советско-германского фронта образовался обращенный в западную сторону выступ глубиной до 150 и шириной до 200 километров, который впоследствии получил название «Курская дуга». Фюрер приказал срезать его двумя ударами по сходящимся направлениям – одним с севера и одним с юга. Северный фас Курской дуги должна была атаковать группа армий «Центр», а южный – группа армий «Юг». В случае успеха немцы получали гигантскую брешь в советской обороне. За операцией «Цитадель» должна была последовать операция «Пантера» – глубокий прорыв через эту брешь в тыл войскам Красной армии, стоящим на пороге Донбасса.

Для стабилизации ситуации после сдачи Харькова под Курск был отправлен сталинский «кризис-менеджер» Г. К. Жуков. 8 апреля он как представитель Ставки Верховного главнокомандования направил Сталину свои соображения относительно планов противника на весну – лето 1943 г. Жуков обоснованно считал, что крупных резервов для операции, подобной походу на Кавказ за нефтью в 1942-м, у немцев нет. Как более реалистичный план действий противника он предполагал, что «на первом этапе противник, собрав максимум своих сил, в том числе до 13–15 танковых дивизий, при поддержке большого количества авиации нанесет удар своей орловско-кромской группировкой в обход Курска с северо-востока и белгородско-харьковской группировкой в обход Курска с юго-востока. Вспомогательный удар с целью разрезания нашего фронта надо ожидать с запада из района Ворожбы, что между реками Сейм и Псел, на Курск с юго-запада». Это описание появилось ровно за неделю до появления директивы Гитлера на проведение операции «Цитадель». Жуков довольно точно угадал общий замысел «Цитадели» – удар по сходящимся направлениям по северному и южному фасам Курской дуги.

В середине апреля советским командованием было принято решение о переходе к обороне. Наступавшие всю зиму войска были вымотаны, коммуникации растянулись. Основная идея краткосрочного планирования укладывалась в два слова: «преднамеренная оборона». Маршал Г. К. Жуков вспоминал: «Верховный, пожалуй, как никогда, внимательно выслушал наши соображения. Он согласился с тем, чтобы главные усилия сосредоточить в районе Курска, но по-прежнему опасался за московское стратегическое направление». Маршал А. М. Василевский был даже откровеннее: «Сталина беспокоило, и он не скрывал этого, выдержат ли наши войска удар крупных масс фашистских танков». Однако расходовать резервы на наступление было еще более рискованно. На третий год войны немецкие войска были насыщены противотанковыми орудиями, способными бороться со всеми типами советских танков. В полной мере стратегической инициативой не владела ни одна из сторон, поэтому любая ошибка в планировании могла привести к трагическим последствиям и разрастающейся как снежный ком катастрофе. Правильность принятого решения была вскоре подтверждена донесениями советской разведки.

В отличие от многих других оборонительных операций, летом 1943 г. у советского Верховного командования были действительно весомые данные разведки относительно планов противника. Они были получены задолго до начала «Цитадели» – весной 1943-го. Важнейшее разведывательное донесение поступило 7 мая. В этот день в Государственный Комитет Обороны направил сообщение своей лондонской резидентуры Народный комиссариат Государственной безопасности СССР. В сообщении приводился текст перехваченной британской разведкой телеграммы генерал-фельдмаршала Максимилиана фон Вейхса от 25 апреля в адрес оперативного отдела штаба Верховного командования. Эта информация была получена через разведывательную сеть в Великобритании – документ передал известному впоследствии советскому разведчику Киму Филби один из членов легендарной «Кембриджской пятерки» Джон Кернкросс, работавший в главной дешифровальной службе туманного Альбиона – Правительственной школе кодов и шифров в Блетчли-Парк. Имя Кернкросса стало известно британским контрразведчикам только в 1990 г.

В перехваченной и дешифрованной англичанами телеграмме Вейхса подробно излагался план операции «Цитадель» и оценка состояния советских войск на этот момент. Через двадцать дней в Генеральный штаб поступило спецсообщение 1-го Управления (разведка за границей) НКГБ СССР, в котором указывались направления ударов германских войск на линии Курск – Белгород – Малоархангельск. Вечером 8 мая последовала директива Ставки, предупреждающая фронты о возможном немецком наступлении: «По некоторым данным, противник может перейти в наступление 10–12 мая на орловско-курском или белгородско-обоянском направлении либо на обоих направлениях вместе. Ставка Верховного главнокомандования приказывает: к утру 10 мая иметь все войска как первой линии обороны, так и резервов в полной боевой готовности встретить возможный удар врага. Особенное внимание уделить готовности нашей авиации с тем, чтобы в случае наступления противника не только отразить удары авиации противника, но и с первого же момента его активных действий – завоевать господство в воздухе».

Неожиданно многие немецкие генералы выступили против проведения операции. Открыто возражал фюреру генерал-фельдмаршал Ханс Гюнтер фон Клюге, командовавший группой армий «Центр». Генерал Вальтер Модель, в свою очередь, предоставил данные воздушной разведки. Именно его войскам предстояло штурмовать Курский выступ с севера. Модель доказывал, что на этих участках фронта советское командование подготовило глубокую тщательно организованную оборону. Модель предлагал отложить «Цитадель» и начать ее воплощение в жизнь только после накопления сил. Возможно, свою роль в этом сыграло то, что опыт Моделя был односторонним – больше года он успешно оборонял Ржевский выступ, и опыта руководства крупным наступлением у него не было. Более того, и солдаты, и командиры его армии не имели опыта взлома укрепленных позиций противника. Модель считался гением обороны. Начальник оперативного отдела группы армий «Центр» Грабен позднее предположил, что Модель добивался даже не отсрочки, а отмены операции «Цитадель». К тому же он считал, что советское командование потеряет терпение и начнет собственное наступление. Тогда Модель окунется в