Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков

внутри военных и дипломатических кругов, как в России, так и в Иране относительно будущего ПКБ и внутренних вопросов ее существования. Именно их жертвами стали А. И. Домонтович, Е.А. Маковкин, Н.Д. Кузьмин-Караваев, Н.Я. Шнеур, а затем – ротмистр В.К. Бельгард, а также, возможно, П.В. Чарковский. Личные обиды, зависть, амбиции часто брали верх над государственными интересами, что отнюдь не улучшало образ России в глазах персидского правительства и шаха. А ведь помимо всего прочего приходилось бороться с интригами и со стороны противников империи при шахском дворе, посланников других государств (например, Великобритании, Австро-Венгрии и др.), желавших, чтобы российских инструкторов сменили офицеры их стран. Отсутствовало должное внимание со стороны Петербурга и Тифлиса к развитию самой военной миссии. В частности, не было разработано ни детальных планов ее развития, ни документов, определявших функции и взаимоподчиненность российских инструкторов[1399], права Заведующего как в отношении своих подчиненных, так и русских инструкторов. Во внутренние дела ПКБ начинали вникать только в периоды кризисных ситуаций, а в остальное время она была предоставлена на усмотрение Заведующего. Еще одним фактором стало невнимание к интересам персидского монарха. Классическими примерами были ситуации с А. И. Домонтовичем, которого шах дважды просил вернуть в Иран, и В. К. Бельгардом, случай с которым чуть было вообще не поставил крест на русской военной миссии.

Из архивных документов видно, что российское правительство не было заинтересовано в укреплении мощи персидской армии, но и терять контроль над частью вооруженных сил страны не хотело. Соответственно, и российские инструкторы не особенно старались укрепить военную мощь бригады. Считалось, что ПКБ представляла наиболее боеспособную часть персидской армии. Однако до революции в реальных боевых действиях бригада участия не принимала. Поэтому о ее боеспособности можно судить только гадательно. Те же, кто это утверждал, делали свои выводы на основе внешних показателей. Основное внимание возглавлявшие ее офицеры уделяли внешней стороне обучения, желая хорошей выправкой и джигитовкой заслужить расположение шаха.

Однако, при всех недостатках в существовании ПКБ была и положительная сторона. Во-первых офицеры, возглавлявшие ее, имели значительное влияние на шаха. Здесь, конечно, многое зависело от личных качеств того или иного Заведующего. Например, А. И. Домонтович, проявивший умение и активность в процессе формирования бригады, сумел произвести на Насреддин-шаха хорошее впечатление, заслужив его благоволение, что сказалось на развитии ПКБ, а Н.Я. Шнеур – нет. Поскольку офицеры, возглавлявшие ПКБ, неформально всё же подчинялись непосредственно шаху, то от их веса в его глазах часто зависела степень влияния на решения персидского правителя. Во-вторых, российские офицеры ПКБ занимались обширной агентурной работой, включавшей сбор сведений о том, что касалось персидской армии, составлением карт отдельных районов страны и т. п. Это позволяло российскому Военному министерству постоянно находиться в курсе состояния вооруженных сил Персии. В-третьих, ПКБ являлась своего рода заслоном британскому влиянию, хотя со временем, с проникновением в Персию Австро-Венгрии и Германии, этот заслон ослаб. Наконец, в-четвертых, ПКБ оставалась самым организованным подразделением персидской армии и являлась гарантом стабильности шахской власти, серьезным препятствием на пути государственных переворотов. Недаром мечтавший в будущем занять персидский престол принц Наиб ос-Солтане постоянно старался обескровить или вообще ликвидировать бригаду, видя в ней опасного противника в случае борьбы за освободившийся престол.

Ведь от того, на чьей стороне выступит ПКБ, во многом зависел исход этой борьбы. А Россия, как уже упоминалось выше, поддержала наследственные права Мозаффарэддина.

Без сомнения, большую роль в развитии ПКБ играли личности возглавлявших ее офицеров ГШ. Так, А. И. Домонтович был хорошим организатором и уважаемым подчиненными командиром, П.В. Марковский – активный устроитель и также авторитетный начальник; Н.Д. Кузьмин-Караваев – экономный хозяйственник, но незаинтересованный в своей работе, В. К. Бельгард – старательный офицер, но без должной харизмы, В. А. Косоговский – классический харизматический лидер, стремившийся к преобразованию ПКБ как внутренне, так и внешне. Символично, что история ПКБ 1879–1895 гг. началась и закончилась двумя высокопрофессиональными и амбициозными личностями. И А. И. Домонтович, и В. А. Косоговский стремились улучшить ПКБ и сделать ее действительной силой в русских руках. Оба они вступили в конфликты с дипломатами, окончившийся плачевно для первого и стоивший много нервов и здоровья второму. Однако, несмотря на внешнее сходство, в их деятельности была и существенная разница. А. И. Домонтович, требуя себе больших полномочий, хотел определиться в новой для него среде с целью качественно выполнять возложенные на него функции главы военно-инструкторской миссии и военного агента. Он не стремился проводить свою линию политического характера в пику дипломатам Российской империи. В. А. Косоговский же, напротив, с самого начала своей деятельности в проект преобразования ПКБ включил дипломатическую составляющую и пытался подменить посланника в Тегеране, внедряя в жизнь и пропагандируя собственное видение внешней политики России в Иране.

Ни одна из европейских стран не была серьезно заинтересована в учреждении современной военной системы в Иране, поскольку при оказании военной помощи они руководствовались, в первую очередь, своими стратегическими и политическими интересами[1400]. Не была исключением и Россия. Мероприятия относительно ПКБ в 1894–1895 гг. хотя и имели относительную последовательность и логику, но не носили стратегического характера. Скорее, они инициировались, с одной стороны, частью военных кругов, а с другой – самими событиями вокруг ПКБ. Тем не менее определенная линия всё же наметилась. Сводилась она к созданию из бригады крепкой воинской части под русским контролем и для русских интересов. Смена правителя, переориентация интересов империи на Восточную Азию, нерешительность (или незначительный интерес к ПКБ) П.С. Ванновского – эти факторы вплоть до конца 1890-х тормозили выработку четкой стратегии среди русского руководства относительно того, чем должна быть, чему служить ПКБ и как этого добиться. Благодаря инициативе В. А. Косоговского ответы на все эти вопросы были сформированы и предложены. Воплощение их в жизнь началось отчасти со смещения В. К. Бельгарда. Но точнее сказать – с 1895 г., когда очередной виток кризиса вокруг ПКБ поставил ее на грань существования. Но стратегией они стали с приходом на пост военного министра А. Н. Куропаткина. Он лично поддерживал все начинания В. А. Косоговского. Фактически, эти два человека во многом определили то положение, что заняла ПКБ с самого конца XIX в., которое английский дипломат Сесил Артур Спринг-Райс[1401] в частном письме от 15 сентября 1899 г. характеризовал следующим образом. «Единственная дисциплинированная сила здесь – это 1000 казаков[1402], – писал он, – вооружённых и подчиняющихся русскими офицерам. Они могут взять Тебриз в один день, Мешхед – в два, Тегеран – в шесть»[1403].

Приложения