Испытание декретом - Аксинья Витальевна Сивожелезова

– Я болела?

– Не помню уже. Почти тридцать лет прошло. Хотя если бы мы лежали с тобой в больнице, я бы запомнила. Помню, у тебя были газики и запор.

– Ой, ладно, давай без этого!

– Ты знаешь, все готово. Утку в духовку, сервировать стол – и все. Справишься?

– А ты куда-то собираешься? – спросила Арина.

– Не хочу видеть твоего отца, к тому же он будет не один. Лучше пойду, чтобы не было скандала, – сказала женщина, снимая передник.

– Мам, может, все-таки останешься?

– Нет, дочка. Не хочу.

– Жаль. Вы могли бы помириться, – не надеясь на успех, сказала Арина.

– В другой раз.

Лидия Николаевна суетливо собралась, торопливо поцеловала Арину и ушла.

Через час начали собираться гости. Первыми приехали по-военному пунктуальные бабушка с дедушкой по материнской линии – Элла Яковлевна и Николай Петрович.

– Привет! – сказала Арина. – Проходите, располагайтесь. Федор сбежал за тортом и свечами.

– Какая ты хорошенькая! – сказал дедушка и осторожно обнял Арину. – Как ты кушаешь? Беременность – это практически единственное время в твоей жизни, когда можно есть все, что хочешь. Пользуйся этим!

– Не могу больше. Она мне иногда так на желудок давит, что есть уже и не хочется, – сказала Арина и повела их к столу. – Выбирайте места, присаживайтесь.

– А Лида когда будет? – спросила бабушка.

– Вы с ней разминулись. Она помогала готовить, была тут все утро.

– Понятно: папаша твой кобеляка будет и…

– Бабушка, хватит. Пожалуйста, держи себя в руках. Никакого скандала. Еще бабушка Валя будет.

– И она! – Элла Яковлевна картинно заламывала руки. – Риша, если бы не ты, мы бы сейчас встали и ушли.

– Беременных нельзя расстраивать, а я точно расстроюсь, если вы устроите склоку.

Раздался звонок в дверь. Пришел Аринин папа, у Кристины в руках была переноска со Львом. Сзади стояли бабушка Валя с цветами и Федор с тортом.

– Как хорошо! – сказала Арина. – Все в сборе, пора за стол. Ешьте быстро, а то я могу начать рожать. А торт должен быть очень вкусным.

– Не переживай, мы завернем с собой, и тебе тоже, – сказал Аринин папа.

– Волшебно выглядишь, Эллочка, никогда бы не подумала, что тебе в следующем году семьдесят, – проворковала бабушка Валя, недобро сверкнув глазами.

У Эллы Яковлевны дернулось лицо, но она смолчала и вежливо парировала:

– Спасибо. Ты тоже, Валюша. Почти не постарела с нашей последней встречи.

Дальше все было довольно тихо и спокойно. Кристина покормила малыша, и он почти сразу уснул.

«Мне бы такого, – подумала Арина. – Интересно, это через гены передается?..»

– Дима, как вы его назвали? – начала светскую беседу Элла Яковлевна.

– Львом, а теперь думаем, может, Леонидом. Не можем решить, – сказал Дмитрий Борисович.

– Зачем мальчику еврейское имя?

– Что, Элла Яковлевна, боитесь, что он ваши серебряные ложки стащит?

– Почему мои? Ваши!

Бабушка Валя пока сдерживалась, но градус дискуссии повышался пропорционально тому, как пустел запотевший графин водки.

Бабушка Валя в какой-то момент завела свою любимую тему, что раньше все было лучше.

– И Б. Д. всегда говорил, что эти либералы профукают все и останемся мы опять с носом, без последних порток.

Арина не понимала, как закончить этот вильнувший не туда разговор, потому что разгоряченное старшее поколение уже втянулось в дискуссию.

– Валентина Васильевна, а почему вы своего мужа всегда «биде» называете? – подала голос Кристина из кресла, где она сидела со спящим сыном на руках.

Эта сцена заслуживала мхатовской паузы: вилки повисли в воздухе, казалось, никто не дышал. Элла Яковлевна восхищенно смотрела на Кристину. Арина была в ужасе и не знала, чего ожидать. Федор непонимающе смотрел на нее – словно он прослушал и не понял, что случилось, потому что секунду назад о чем-то тихо переговаривался с ее дедушкой. Первым оглушительно рассмеялся Дмитрий Борисович, к нему присоединились остальные. Бабушке Вале тоже пришлось неохотно улыбнуться.

– Милая, это его инициалы, от «Борис Дмитриевич». Его так всегда студенты называли, вот и прижилось как-то.

Арина поняла, что кризис миновал, и пересела поближе к Кристине, чтобы поддержать ее после такого грандиозного фиаско. Хотя она выглядела так, будто ничего и не случилось.

– Ну как? – почти шепотом спросила она.

– Пока не поняла. Всего-то три месяца прошло. О своих политических взглядах и музыкальных предпочтениях он пока не говорил. Хотя нет… Ему нравится фиолетовая пчелка, у которой есть мелодия со звуками биения сердца. Меня она тоже успокаивает, – пожала плечами Кристина.

– Как он кушает, как спит? – продолжила допрос Арина.

Если бы она могла, она бы сейчас записывала.

– Спит, как видишь, как мужик: в объятиях – отлично, в кроватке – хуже. Кушает тоже нормально. Я вызывала специальную женщину по налаживанию грудного вскармливания (потом дам тебе ее контакты), и после этого проблем не было. Мы еще на днях впервые были в бассейне. Такая умора! Потом ролик тебе пришлю, хочу смонтировать и музыку наложить, – Кристина улыбалась. – Ты волнуешься, что не справишься, что ли? – удивилась она.

– Честно говоря, да, – ответила Арина. – Ты так умиротворенно выглядишь, будто всю жизнь с младенцем на руках сидела.

– Да брось! Я никогда с первого раза не угадываю, почему он плачет. Вроде и поел, и в чистом подгузнике. Но у нас от всех бед помогают обнимашки. Беру его на ручки, пою – и он успокаивается. Правда, я где-то читала, или это ты мне говорила, что если мама без музыкального слуха будет петь ребенку, то и у него слуха не будет.

– Это я тебе говорила. Я это в «После трех уже поздно» вычитала, – сказала с улыбкой Арина.

– Ты права, я даже на курсах ни одной книги до конца не прочитала. Если бы не ты, мне бы поставили двойку и не дали бы тренироваться на живом ребенке, – улыбалась Кристина.

– У тебя все выглядит так просто, – вздохнула Арина.

– Конечно, я же уже три месяца практикуюсь. Ты не представляешь, с каким трепетом я первый раз его подмывала. Как боялась уронить! Но справилась, и ты справишься. Все справляются.

– Мне кажется, у меня нет заложенной материнской программы. И я стараюсь через книжки все выучить, чтобы не облажаться.

– Милая, ну ты же не думаешь, когда ходишь? Это так же. Ребенок становится такой же естественной частью твоей жизни.

– А если я не смогу ее полюбить так, как она этого заслуживает? – одними губами спросила Арина.

– У тебя огромное сердце, ты будешь любить ее так, как надо. А еще – она не знает, как надо, поэтому ты для нее будешь самой лучшей, ее единственной мамой.

У Арины на глаза навернулись