Испытание декретом - Аксинья Витальевна Сивожелезова

– Странное чувство, на ее пинки не похоже. Не знаю… Не могу же я уже рожать, в самом деле? Ваза не закончена, рано, – сказала Арина и продолжила: – Я хотела у вас спросить. Я прочитала, что были исследования: мол, первые тридцать шесть часов очень важны для формирования привязанности, и если не разлучаться все это время, то ребенок будет более спокойным, лучше прибавлять в весе, чаще улыбаться. Будто тогда формируется какая-то особая связь.

– Почему вам это показалось таким важным?

– Не знаю. Я же не знаю, в каком состоянии после родов я буду. Для привязанности гожусь только я или муж тоже? И я знаю, что в роддомах детей иногда на какое-то время забирают. Правильно ли это? Позволять ли им это делать?

– Я слышу страх в вашем голосе. С чем он связан?

– Не люблю неизвестность. Мне нравится быть готовой и продумать план для всех возможных вариантов развития событий.

– Хорошо. Действительно, первые часы после рождения очень важны. И было много исследований о том, что лучше для младенца после родов. Если вы видели когда-нибудь малышей, то первые дни они очень серьезны, потому что у них происходит импринтинг с внешним миром. Для них это вопрос жизни и смерти – без помощи взрослого ребенок погибнет. Так, ребенок, если его всего лишь час после рождения не разделяли с мамой, может отличить ее по запаху от всех других. Поэтому младенца почти сразу после рождения прикладывают к материнской груди. Таким образом, если младенец видит много взрослых, находится один в кувезе, он не может понять, кто его взрослые, и для формирования доверия требуется больше времени, чем если первые тридцать шесть часов быть вместе. Не знаю, откуда появилась такая цифра, я видела ее в нескольких книгах и статьях, но точной расшифровки, почему именно полтора дня, так и не получила. Все-таки перинатальная психология – молодая область. Еще в 70-е годы послеродовый период не казался важным, и матерей после родов разлучали с детьми. Люди этого поколения разменяли четвертый десяток, и я не слышала об исследованиях на тему какой-то особенной детской смертности. Хотя идея интересная – проанализировать рождение и дальнейшую жизнь, но в нашей стране такую статистику, скорее всего, крайне сложно будет собрать.

– Я не совсем поняла про импринтинг. Это как утята – кого видят первым, тот и мама? – спросила Арина.

– В принципе, да. Но у животных этот процесс мгновенный, примитивный. У человеческого детеныша больше возможностей. Он ощущает мир пятью чувствами. На базе исследования про импринтинг был проведен эксперимент, доказывающий, что контакт «кожа к коже» для ребенка очень важен, однако в рамках больничной палаты это трудно осуществимо. Но тем не менее информации, что небольшое разлучение с ребенком – как, например, при кесаревом сечении – будет фатально для привязанности и доверия к миру в целом, тоже нет.

Инне Васильевне не нравилось, в какое русло направлялся этот разговор. Арина почему-то выглядела странно, будто готова была расплакаться, но Инна Васильевна не понимала почему.

– Простите, пожалуйста, но мне нужно в туалет, – сказала Арина и поднялась с кресла.

Когда она вернулась, была еще более бледной и растерянной.

– Похоже, я все-таки рожаю, – сказала она.

Побледнела теперь не только Арина, но и Инна Васильевна.

– Все в порядке, присаживайтесь или ложитесь на кушетку. Я сейчас выйду попрошу администратора вызвать для вас скорую, а вы можете пока сообщить мужу или родственникам. Вам принести воды или еще чего-нибудь?

На негнущихся ногах Инна Васильевна вышла в коридор. Было тихо, в центре шел прием, только тихий лаунж лился из колонок.

– Галя, вызовите, пожалуйста, скорую. У меня клиентка рожает.

Глаза администратора округлились, но она не стала тратить время на уточнение и взяла телефонную трубку.

Арина лежала в той же позе, в какой ее оставила Инна Васильевна, и морщилась.

– Вам больно? – спросила психолог.

– Не очень, больше страшно. Федор приедет в роддом, он, оказывается, там где-то неподалеку.

– Вы справитесь, все будет хорошо.

– Спасибо. Пришла к вам за ребенком, сейчас прямо в кабинете вам его и рожу, – улыбнулась Арина.

– Это большая честь для меня. Но хотелось бы, чтобы этим занимались профессионалы, – попыталась отшутиться Инна Васильевна.

Но в каждой шутке есть доля шутки. И ей было не по себе от мысли, что Арина родит прямо здесь.

Пока они беседовали, приехала скорая. Это произошло необычно быстро – Инна помнила, что, когда рожала она, машина скорой к ним ехала полчаса.

– Инна Васильевна, вы можете поехать со мной? Не оставляйте меня одну, – попросила Арина.

Психолог кивнула и побежала за своим пальто. Когда она расскажет это своему супервизору, он ее распнет, но она не могла поступить иначе. Через пару минут они уже мчались по городу в тесной кабине кареты скорой помощи. Инна держала Арину за руку, врачи сидели рядом и производили необходимые манипуляции. Буквально через пятнадцать минут они уже были на месте. Вместе с Ариной вышли из машины скорой в приемный покой, там уже стоял высокий худой мужчина. Инна Васильевна поняла, что это Федор, хотя если бы встретила его на улице, не догадалась бы, что это он. Психолог его себе представляла смазливым и похожим на Федора Бондарчука. А он был лысым и в очках, но на этом сходство с российской звездой кино заканчивалось. У Арининого Федора была каштановая борода – широкая и окладистая, к тому же такие пышные усы, что его губ почти не было видно. Ему это чрезвычайно шло, но при этом он был каким-то неуловимым образом похож на пирата. Инна сразу представила его в шляпе и с серьгой в ухе. Пока она разглядывала Федора, они с Ариной подошли к нему и поздоровались.

– Я пойду. Я вам больше не нужна. Берегите себя! Все будет хорошо, – сказала она на прощание и вышла из здания.

Машина ее была припаркована у работы, Глаша сегодня весь день с папой. У нее еще есть пара часов для себя, и Инна решила прогуляться, подышать воздухом и осмыслить то, что только что произошло.

Третья психологическая стадия беременности – это последние 8–10 недель беременности. Благополучным признаком является достижение к этому сроку психологического комфорта в отношениях с собственной матерью (реальной или воображаемой), преодоление противоречивых чувств по отношению к ней и к своему ожидаемому ребенку, если они возникали. В этом случае женщина оценивает свое детство как хорошее, мать – как добрую, заботливую и любящую. Это поможет принять свою материнскую роль и справиться