Рейс без обратного билета - Александр Александрович Тамоников

говорят у вас? Насколько я понимаю, у вас имеется товар, который меня интересует, а у меня имеются деньги, которые я готов вам заплатить за ваш товар. Товар, как мы оба это понимаем, специфический. Поэтому мне нет никакого смысла вести какую-то двойную игру. Наоборот, между нами все должно быть четко и ясно. И разумеется, честно. Предельно четко и ясно и предельно честно. Ну, так я успокоил вас этими моими словами?

– Успокоили, – улыбнулся Платон.

– Вот и отлично! Тогда позвольте отрекомендоваться. Я – Эжен.

– А я – Платон.

– Отлично! Итак, если вы не возражаете, приступим к делу. Перво-наперво мне бы хотелось взглянуть на товар. Сами понимаете, без этого никак. Я не могу, как у вас говорят, покупать кота в мешке. Так вот: покупать кота в мешке не в моих правилах. Это несерьезно. Так дела не делаются. Вы со мной согласны?

– Да, но…

– О, понимаю! У вас нет товара на руках, не так ли?

– Да. Видите ли, в чем дело…

– Ни слова больше! Нет, значит, нет. В этом случае меня устроит подробное описание товара. Если можно, с приложением фотографий. Это вы можете устроить?

– Я попробую…

– Вот и отлично! В таком случае будем считать, что мы достигли предварительной договоренности. А это очень важно. Предварительная договоренность – начало всему. Все прочее – технические детали. Дело техники, иначе говоря. Кажется, так у вас говорят? Я не ошибся?

– Не ошиблись. Но…

– Понимаю, о чем вы хотите меня спросить. И я ничуть не против вашего вопроса. Потому что это вопрос делового человека. Вы хотели спросить о деньгах, не так ли?

– Да…

– Согласитесь, что говорить на эту тему именно сейчас – дело преждевременное. Я ведь еще не видел товара. Да и вы его, подозреваю, тоже не видели. Так какой же может быть разговор о деньгах? Вот когда мы увидим товар, тогда другое дело. Тогда и поговорим на денежные темы. Вы не станете возражать?

– Не стану…

– Вот и отлично! Значит, сейчас мы расстаемся и встречаемся на этом же самом месте… Когда у вас будут подробные сведения о товаре? Недели вам на это хватит?

– Должно хватить…

– Замечательно! Значит, встречаемся на этом самом месте ровно через неделю. Да, кстати. Ваше имя я знаю, а вот какое у вас прозвище? У молодых людей всегда бывает прозвище. Меня, к примеру, в молодости звали Шкипер. А вас как?

– Зачем вам это? – удивился Платон.

– Из чистого любопытства. – Эжен беззаботно улыбнулся. – А если говорить серьезно… Зачастую прозвище человека очень точно его характеризует. Выражает его подлинную суть. Вы со мной согласны?

– В общем, да…

– Вот я и хочу знать, какова ваша подлинная суть. Я считаю, что имею на это право. Как-никак мы с вами затеваем весьма серьезный бизнес. Должен же я знать, с кем имею дело. Итак, я Шкипер. А вы?

– Марсель…

– Гм… Значит, Марсель… Не буду спрашивать, почему именно Марсель. Должно быть, что-то этакое – романтичное. Розовая мечта. Кстати, вы никогда не бывали в Марселе?

– Нет.

– Обязательно побывайте, как только представится случай. Не пожалеете. Ах, Марсель! Кстати, именно там я и заполучил свое юношеское прозвище Шкипер. Да, и еще. Я вас прошу никому не рассказывать о нашей встрече. Надеюсь, вы понимаете почему.

– Да, конечно!

– Вот и замечательно!

На том они и расстались. Куда отправился иностранный гусь, назвавшийся Эженом, Платон, конечно, не знал. А вот сам Платон сразу же после встречи позвонил Кольту.

– Надо встретиться, – сказал он. – Есть разговор…

– На ту самую тему? – уточнил Кольт.

– Не задавай лишних вопросов! – оборвал приятеля Платон. – Когда можем встретиться?

– Да хоть сию минуту!

Встретились через полтора часа.

– У меня есть покупатель на музейные безделушки, – сказал Платон.

– Вот как?! – удивился Кольт. – И что же, надежный человек?

– Вполне. И надежный, и денежный.

– И где же ты его подцепил? А главное, как?

– Не твое дело! – отрезал Платон.

– А что тогда мое дело? – спросил Кольт с некоторой обидой.

– Покупатель хочет видеть товар, – сказал Платон.

– Ну и ну! – присвистнул Кольт. – Да как же я ему этот товар покажу, если он в музейных подземельях! Под охраной!

– Поговори со своим знакомым из музея, – сказал Платон. – Тем самым… Как он сам себя величает – Собиратель?

– Именно так, – криво усмехнулся Кольт.

– Вот и поговори с этим Собирателем. Если он не сможет предъявить товар, то пускай предъявит его описание и фото. Покупателя это устроит. Он хочет прицениться.

– Что ж, поговорю…

– И не откладывай это дело в долгий ящик. На все про все у нас неделя. Ну, еще что тебе непонятно?

– Да как-то все… – Кольт неопределенно повертел рукой. – Как-то все сомнительно. Откуда он вообще взялся, этот твой покупатель? А может, это какая-нибудь подстава?

– Что, струсил? – Платон оскалил зубы в усмешке.

– Нет, но…

– В конце концов, это ты предложил идею. Вот и действуй. А нет – так отцепляйся от состава. Дальше поезд покатит без тебя.

– Не будем ссориться, – примирительно произнес Кольт. – Я что? Я ничего. Я всегда готов…

Глава 4

Можно сказать, что во время последнего дачного застолья Ингу разоблачили. Ее заподозрили, что она встречалась с иностранцами. Она и впрямь с ними встречалась. По сути, была валютной проституткой. Это был, так сказать, ее приватный приработок. Никто, кроме нее самой, о нем не знал, потому что она никому ничего не рассказывала. А подозрения и намеки – это не доказательства, а всего лишь подозрения и намеки.

Одним из ее последних клиентов был некто Эжен, во всяком случае, так он отрекомендовался. У него бы странный бегающий взгляд. Эжен прекрасно говорил по-русски. Инге он интуитивно не понравился. Но кто сказал, что проститутке непременно должен нравиться ее клиент? У проституток и клиентов особые отношения…

Инга с Эженом провели ночь в общей постели, а это долгий срок. Даже если в постели проститутка и ее клиент, в полном молчании эту ночь не проведешь. Поневоле придется хоть о чем-нибудь говорить. Разговорились и Инга с Эженом. Больше, конечно, говорила Инга, но и Эжен не молчал. Он то и дело задавал уточняющие вопросы и ближе к утру знал о ней многое. В частности, что она причисляет себя к так называемой золотой молодежи, что она, может статься, происходит из знатного рода, что ей и ее друзьям – такой же золотой молодежи, как и она сама, – довольно-таки безрадостно живется в Советском Союзе. Потому что здесь приходится таиться, а хочется свободы