Рейс без обратного билета - Александр Александрович Тамоников

Конечно, по здравом размышлении, Инга ничего не должна была рассказывать чужому человеку, с которым, скорее всего, больше и не встретится. Но женщины – народ разговорчивый, и притом не важно, в каких условиях и с кем происходит разговор. К тому же Эжен задавал вопросы, и были они вовсе не формальные, а искренние. Инга чувствовала, что ее рассказом Эжен и впрямь заинтересован, а раз так, то какая разница, кому о себе рассказывать? Пускай даже и чужому человеку – так даже лучше. Зачастую перед чужим человеком выговориться гораздо легче, чем перед каким-нибудь давним знакомым. И что с того, что ты – проститутка, а этот человек – твой клиент?

Конечно, потом, когда они расстались, Инга укоряла себя: зачем она так разоткровенничалась перед этим то ли французом, то ли голландцем? Но сказанного, как известно, не воротишь, и она вскоре забыла и о разговоре, и о самом Эжене.

* * *

А вот Эжен не забыл. И тут нужно сказать, что это был не просто какой-то залетный иноземец, а шпион одной из иностранных спецслужб, и заброшен он со специальной миссией был в СССР.

По сути Эжен был не столько шпионом, сколько провокатором. Политическим провокатором, если называть вещи своими именами. В чем заключался смысл его пребывания в Советском Союзе и как он сюда попал?

Эжен приехал в Советский Союз полгода назад. Разумеется, его настоящее имя вовсе не Эжен – это было нечто вроде псевдонима. Обустраивался он в СССР, применяя все возможные профессиональные предосторожности и по всем правилам шпионской науки.

Вначале, как водится, была теоретическая часть. То есть подробный разговор с высшими чинами французской политической разведки, за которой – это уж само собой – явственно маячили уши американских спецслужб. По сути, Эжен работал на две разведки – французскую и американскую. Ну, да ему было не привыкать, он считался опытным шпионом-провокатором.

Итак, вначале была теория. То есть подробная беседа о предстоящей миссии Эжена в Советском Союзе. Ввиду важности и деликатности предстоящего дела с ним разговаривали сразу три высокопоставленных чина французской разведки. Назовем их для краткости Жан, Пьер и Антуан, ибо их подлинные имена, равно как звания и прочие регалии, не имеют в данном случае значения.

Эжена разыскали в одном из казино в Монако. Он был заядлым игроком, и притом везучим, а потому где же еще его было искать? Когда специально отряженные на поиски агенты обнаружили его в казино, Эжен как раз сорвал приличный джекпот и потому был в превосходном настроении.

– А, демоны ада! – такими словами встретил агентов Эжен и при этом самодовольно ухмыльнулся. – Явились по мою душу! Я угадал?

– Руководство срочно требует вас к себе, – сказал один из агентов.

– Ну, это они вовремя меня затребовали, – заметил Эжен, все так же ухмыляясь. – Если, скажем, вы явились бы сюда получасом раньше, я бы ни за что не поехал! А сейчас – с удовольствием. Я, видите ли, только что выиграл приличную сумму. Так что поехали, раз уж меня желают видеть. Вот только маленький вопрос: куда вы меня повезете?

– В Париж.

– Ого! В Париж! Стало быть, дело серьезное. По пустячным делам меня в Париж обычно не вызывают. Так что, дело и впрямь серьезное?

– Не знаю, – ответил агент. – Мне не докладывают. Мое дело – отыскать вас и доставить к месту назначения. Машина ждет.

– Ну, я мог бы добраться и на своей, – сказал Эжен. – Скажите только конкретный адрес.

– На своей машине вы будете добираться долго, – усмехнулся агент. – Завернете в какое-нибудь казино или в другое легкомысленное место… Нам приказано доставить вас как можно быстрее.

– Под конвоем, что ли? – нахмурился Эжен.

Но агент не стал отвечать на этот вопрос, лишь неопределенно дернул плечом.

– Машина ждет, – повторил он.

…В Париже Эжена встретили Жан, Пьер и Антуан, из чего следовало, что дело и впрямь намечается важное. Нечасто ему доводилось видеть таких высоких чинов, да еще сразу троих.

– Ну, и как ваши дела? – спросил Жан. – Не разорили еще все, какие есть, казино в Монако?

– Не успел, – развел руками Эжен. – Ваши агенты мне помешали. Явились и увезли с собой. Намекнули, что предстоит срочное дело. А то бы разорил.

– Разорите в следующий раз, – сказал Жан.

– Это уж непременно! – заверил Эжен и лихо прихлопнул в ладоши. – Я человек везучий и удачливый! Ну, так я вас слушаю. Что за дело?

– А дело такое, – сказал Пьер. – Надо вам будет отправиться в Советский Союз…

– Ого! – с иронией произнес Эжен. – В Советский Союз! И как я понимаю, в саму Москву!

– Правильно понимаете, – подтвердил Пьер. – В Москву.

– И устроить там какой-нибудь веселый фейерверк. Например, взрыв на Красной площади. Я правильно понимаю?

– Почти, – сказал Антуан. – Вот только взрыв на Красной площади устраивать не надо. Отложим это увлекательное дело до следующего раза.

– Неужели на этот раз придется обойтись без взрыва? – в голосе Эжена послышались нарочито капризные нотки. – Это даже неинтересно…

Манера общения Эжена с высоким начальством была преувеличенно небрежной, будто он разговаривал вовсе даже не с высоким начальством, а с какими-нибудь игроками в казино, которые ему и в подметки не годились и у которых – он это знал наверняка – он обязательно выиграет, если усядется с ними за игровой стол. А раз так, то для чего с ними разговаривать на равных? На равных разговаривают только с равными, а не с теми, кого ты непременно обыграешь. Конечно, и Жан, и Пьер, и Антуан были мастерами той игры, в которую играли, и ни в чем не уступали Эжену. И даже, может, в чем-то его превосходили, но это не имело никакого значения. В конце концов, это он был им нужен, а не они ему. А раз так, то можно себе позволить покуражиться, показать свое превосходство – мнимое или истинное, не имеет значения. Да, это было ничем не прикрытое самолюбие – ну, так и что же? Эжен был человеком самолюбивым и знал, что от того, насколько успешно он выполнит предстоящее задание – неважно, в чем оно будет заключаться, – во многом зависит благополучие его начальников. Он будет рисковать жизнью или свободой, а они – получать за это награды и прочие регалии. Так отчего же ему и не покуражиться, если дело обстоит именно так? А нравится ли такая манера разговора руководству, Эжена почти не интересовало.

– Положим, взрыв будет… – продолжил Жан. – И очень громкий. В идеале – гораздо громче, чем взрыв бомбы, заложенной