Месть сэра Левина. Несметные сокровища - Василий Вячеславович Боярков

острове с бутылкой рома, водой, заряженным пистолетом; четыре – казнь каким-нибудь проверенным способом (в зависимости от серьёзности нарушения). В настоящем случае всю выглядело более чем плачевно.

Итак, к недостойному капитану выдвинулось сразу десяток отпетых головорезов-разбойников. Любой из них выглядел как человек-скала; каждый прославился мытарствами и убийствами. Вперёд выдвинулся звероподобный мужчина, больше похожий на гориллу, меньше на человека. Выглядел он высоким, скуластым, чернокожим, широкоплечим, с оттопыренными губами, со вздёрнутым носом, с выпученными глазами. Являясь полномочным парламентёром, он же и предъявил категорический ультиматум. Едва он заговорил, первый раз у Кровавого Бобби похолодело внутри. Он ещё подумал: «Ну всё, пришёл мой смертельный конец». Пока он рассуждал, разбойничий представитель высказывал целиком обоснованные претензии.

– Сэр, – не будучи свергнутым, капитан продолжал считаться лицом уважаемым, пользовавшимся непререкаемым авторитетом и полным доверием; приходилось обращаться почтительно, – до нас доходят смутные слухи, – несмотря на могучую силу, говорил он с немалой опаской (все знали взрывную натуру Бобби, и никто не хотел хоть как-нибудь ошибиться), – будто мы взяли с испанского фрегата золотишка значительно больше и что оно осталось без общего дележа. Так ли это, сэр?

Яростный Уойн не являлся безбашенным дураком, каким-нибудь маниакальным дебилом. Он до сих пор держался на капитанской должности, потому что отлично работал мозгами и потому что, прежде чем принять ответственное решение, хорошенько его обдумывал. Вот и сейчас, лучше любого другого представляя, куда был проложен курс, он подготовился и к разговору такому, и примерно ему подобному. Он при́нял независимый вид и, своевольный, самоуверенно отчитался:

– Да, действительно, мы взяли намного больше. Но!.. Чтобы не делиться с проклятым и жадным лордом, львиную долю я принял решение временно спрятать. Потом, когда бы бури суровые все улеглись, я всё бы вам открыл, и мы бы устроили честный делёж.

– Другой вопрос, капитан, – допытывался всё тот же верзила, – почему тогда Вы не рассказали нам о столь удачном улове. Мы бы все вместе подумали, как получше сохранить награбленное богатство. Почему, капитан, Вы оставили нас в полном неведении.

Одновременно он протянул Уойну какие-то кругленькие предметы. Хочешь не хочешь, пришлось принимать. Оказалось, Кровавому Бобби вручили три чёрные метки, а значит, разжалованного пирата гнали с ему же подвластного судна.

Сын Бешеного Фрэнка, ну! просто вскипел. Проявилась и материнская, и отцова натура. Предательских поползновений на собственном корабле он допустить, конечно, не мог. Враз! Вылетела широкая абордажная сабля и отрубила нечестивую руку, посмевшую протянуть ему знак, понятный любому джентльмену удачи.

– Никто!!! – он верещал как резаный поросёнок; следом полетела осмелевшая голова. – Никто, – рассуждал Уойн значительно тише, но дьявольски убедительно, – кто поклялся мне в верности – других здесь попросту не имеется – не смеет оспаривать любые мои решения. Какими бы странными они не казались, – добавил он жёстко, сквозь крепко сжатые зубы.

Далее он плюнул на верхнюю палубу и крикнул так зычно, что кровь вдруг разом застыла в жилах. И у бывалых матросов.

– Вам что – дьявол мне в печень! – заняться здесь нечем? – бессовестный злыдень хорошо себе представлял, как нужно воздействовать на подчинённую безмозглую братию. – У вас здесь загажено всё настолько, что я еле сдерживаюсь, чтобы не снести ещё чью-нибудь тупую башку. За работу, черти помойные! И быстро, – говорилось едва ли не шёпотом, с нескрываемой ехидной ухмылкой.

Отъявленному мерзавцу было чему порадоваться. Едва он распорядился, недавние бунтовщики заметались, кто куда мог. Каждый старался покинуть капитанский мостик как можно быстрее, и возле неширокого входа столпилась едва ли не базарная толчея. Люди выглядели опущенными, униженными, готовыми провалиться сквозь деревянную палубу. И спрятаться где-нибудь в самом дальнем трюме, куда и квартирмейстер-то заходит только по случаю, если возникнет необходимость острая, что есть неотложная. Пиратское столпотворение длилось недолго: грозный голос боцмана заставил всех выстроиться в ряд и спускаться один за одним.

Мик Стоджер получил значимую корабельную должность не просто так. Рыжеволосый англичанин не выглядел человеком высоким, мощным, обладавшим неведомой силой. Хотя его средний рост показывал и жилистую фигуру, и уверенную внешность, и жёсткий характер, и напористый темперамент; карие глаза никогда не делались ласковыми, наоборот, выражали гнев, жестокость, сплошную самоуверенность. Но! Не эти характеристики являлись в его натуре главными, наиболее ценными, нет, он обладал магическими флюидами; с их помощью приобрелось незаурядное умение «заставить всех слушаться». После Кровавого Бобби боцман считался вторым человеком, способным управлять разрозненным бесчисленным воинством.

Как только все разошлись и заняли́сь привычной работой, Роберт (дабы рассеять любые сомнения) окликнул наиболее преданного пирата; он знал его очень давно и мог довериться по-настоящему, как себе самому.

– Мистер Стоджер, – среди разбойничьей братии существовало негласное правило «обращаться с подобающим уважением»; Уойн хотя и славился необузданным темпераментом, но от неписаных законов старался не отступать, – подойдите, пожалуйста, ко мне на пару минут: мне нужно Вам кое-чего прояснить.

Он мог бы никому ничего не рассказать, но, имея, помимо дерзкой, натуру хитрую, подумал, что лучше внести (для общего успокоения) определённую ясность. Он хорошо себе представлял, что Мик всё растолкует правильно и что уже через час недоверчивая команда вновь будет «молиться» на хитроумного капитана. Поэтому он и призвал к себе человека понятливого, деловитого, рассудительного.

– Да, сэр, – не прошло и пары минут, а боцман уже поднялся наверх; он заложил руки за́ спину и при́нял почтительную позицию, – я Вас слушаю, сэр.

– Послушайте, мистер Стоджер, – Кровавый Бобби заговорил загадочным голосом; он словно открывал сейчас какую-то страшную тайну, – чтобы избежать людское недопонимание, ненужные кривотолки, я объясню сейчас причину содеянного поступка, мою излишнюю осторожность.

Уойн замолчал, дожидаясь, что ответит неглупый единомышленник. Тот не заставил долго себя упрашивать и сказал по-простому, как принято в любой военной флотилии:

– Да, сэр, я слушаю Вас.

– Не стоит напоминать, что в недавнем прошлом, – как настоящий стратег, прирождённый лидер на́чал издалека, – мы захватили некое испанское судно, перевозившее тонны индейского золота. Оценив величину захваченного богатства, я понял, что было б совсем неплохо «пустить его на развитие независимого, не подвластного никому, пиратского флота. Но! И это немаловажно. Мне подумалось, что в нашей разносторонней команде легко найдутся гнилые предатели, прямые посланцы английского лорда Левина. Про Скупого с Бродягой мне было отлично известно – я отсёк их от остальной команды и не спускал ни с того ни с другого глаз. Однако могли оказаться и другие, посланные тайно, как шпионские соглядатаи. Вот я и поразмыслил: отдадим-ка мы капитан-командору лишь малую толику, а остальное – до поры до времени, и в полном секрете от всех – надёжно припрячем. Пока не наступит благоприятный момент и пока