Кукла на цепочке - Алистер Маклин

Вошел Дженкинс и протянул Тэлботу запечатанный конверт:

– Из радиорубки, сэр. Майерс сказал, что это срочно.

Тэлбот кивнул, вскрыл конверт, достал оттуда листок бумаги и прочитал его. Потом он сунул листок в карман и встал:

– Прошу прощения, дамы и господа. Мне нужно на мостик. Старший помощник, идемте со мной.

Оказавшись снаружи, ван Гельдер сказал:

– Вы действительно ужасный лжец, сэр. В смысле, ужасающе хороший.

– Андропулос тоже неплох.

– Он много тренировался. Вы с ним – два сапога пара. Ага, спасибо. – Ван Гельдер развернул лист бумаги, который передал ему Тэлбот. – «Жизненно необходимо чтобы вы сохраняли самый тесный контакт с рухнувшим самолетом Точка Присоединюсь к вам ранним утром Точка Хокинс». Разве это не вице-адмирал, сэр?

– Он самый. Жизненно необходимо. Летит к нам. Что вы будете с этим делать?

– Надеяться, что он знает что-то, чего не знаем мы.

– Только это нам и остается. Кстати, вы почему-то забыли рассказать мне о вашем визите к акустикам.

– Извините, сэр. Я кое о чем задумался.

– Кое о ком, а не кое о чем. Увидев ее, я вас понимаю. Ну так?

– Вы про звуки, исходящие от самолета? Тик… тик… тик. Это может быть что угодно. Хольцман высказал неуверенное предположение, что это какой-то таймер. Возможно, он прав. Не хотелось бы выглядеть паникером, сэр, но что-то мне это не нравится.

– Меня это пока не особо волнует. Что ж, тогда идем в радиорубку.

– Мне казалось, вы говорили про мостик.

– Это я сказал для Андропулоса. Чем меньше этот тип знает, тем лучше. Он хитрый, проницательный и чуткий к малейшим нюансам.

– И поэтому вы ни разу не намекнули на взрыв в машинном отделении?

– Да. Конечно, я могу быть чудовищно несправедлив к нему. Он вполне может оказаться чистым и невинным, как утренняя роса.

– На самом деле вы в это не верите, сэр.

– Да.

Майерс сидел в радиорубке один.

– Еще одно послание в Рим, – сказал Тэлбот. – Снова код Б. Вице-адмиралу Хокинсу. «Сообщение получено. Настоятельно советую вам прибыть как можно скорее. Сегодня ночью. Сообщаю, что от самолета исходит тиканье с интервалом в две с половиной секунды. Возможно, это таймер с часовым механизмом. Пожалуйста, позвоните как можно быстрее».

– Тэлбот говорит – тиканье, возможно, от часового механизма. – Вице-адмирал Хокинс стоял рядом с креслом Карсона, пока генерал читал и перечитывал сообщение, врученное только что Хокинсом.

– Часовой механизм. Думаю, вероятные последствия лучше не обсуждать. – Из своего кабинета в высотном здании Карсон обвел взглядом крыши Рима, потом посмотрел на полковника, сидящего напротив него за столом, и, наконец, на Хокинса. Он нажал кнопку. – Соедините меня с Пентагоном.

Председатель Объединенного кабинета начальников штабов тоже стоял, пока сидящий за столом человек читал листок бумаги, который ему только что вручили. Он перечитал его трижды, осторожно положил на стол, разгладил и посмотрел на председателя. Лицо его выглядело осунувшимся, усталым и старым.

– Мы знаем, что это означает или может означать. Если что-то пойдет не так, международные последствия будут колоссальными.

– Боюсь, сэр, я это полностью осознаю. Помимо всеобщего осуждения, мы станем бродячими собаками, изгоями этого мира.

– И ни намека на советское вмешательство.

– Никакого. Никаких доказательств, ни прямых, ни косвенных. Для мира они невиновны. Первой моей реакцией было, что они действительно невиновны. Второй – то же самое. Я не вижу никакого способа связать это с ними. Все бремя лежит на нас.

– Да. Бремя лежит на нас. И мы будем осуждены судом человечества. – Генерал не ответил. – У начальников штабов есть какие-нибудь предложения?

– Ничего такого, что показалось бы мне полезным. Короче говоря, нет. Нам придется полагаться лишь на наших людей там. Даем им карт-бланш, сэр?

– У нас нет выбора. Насколько хороши ваши люди в Средиземноморье?

– Лучшие из лучших. И я говорю это не для красного словца, сэр.

– А этот британский корабль на месте катастрофы?

– Фрегат «Ариадна»? Насколько я понимаю, это совершенно особый корабль. Справятся они с этим или нет, никто сказать не может. Слишком много неопределенности.

– Должны ли мы отвести его оттуда?

– Это не мне решать, сэр.

– Я знаю. – Человек надолго замолчал, потом сказал: – Возможно, это наша единственная надежда. Пусть остается на месте.

– Слушаюсь, господин президент.

Тэлбот и ван Гельдер вдвоем стояли на мостике, когда капитану позвонили из радиорубки.

– Голосовой контакт с Римом, сэр. Где вы его примете?

– Здесь. – Он жестом велел ван Гельдеру взять наушники. – Тэлбот слушает.

– Говорит Хокинс. Вскоре я выезжаю вместе с двумя гражданскими в Афины. Оттуда вам позвонят и сообщат предположительное время прибытия. Мы высадимся на острове Тира. Держите катер наготове, чтобы забрать нас.

– Слушаюсь, сэр. Возьмите такси до Афинио – там есть новый причал примерно в двух милях к югу от якорной стоянки в поселке Тира.

– Моя карта показывает, что якорная стоянка в Тире ближе.

– Чего ваша карта не показывает, так это того, что единственный путь до якорной стоянки в Тире – протоптанная мулами тропа на отвесном утесе. Если точнее, на скале высотой семьсот футов.

– Спасибо, Тэлбот. Вы меня спасли. Вы не забыли два моих bêtes noires[21], два фатальных недостатка. Тогда до встречи сегодня вечером.

– Что за bêtes noires? – спросил ван Гельдер. – Что за недостатки?

– Он ненавидит лошадей. Я предположил, что его ненависть распространяется также на мулов. И еще он страдает акрофобией.

– Звучит неприятно. А что это такое?

– Головокружение. Боязнь высоты. Его из-за этого чуть не лишили права служить на флоте. Он испытывал сильнейшее отвращение к лазанью по снастям такелажа.

– Значит, вы хорошо его знаете?

– Довольно хорошо. Теперь про сегодняшний вечер. Обычно встречать кого-нибудь я посылаю молодого Анри, но вице-адмирал Хокинс и два, несомненно, равно выдающихся гражданских лица, которые прибудут с ним, – это не кто-нибудь. Так что мы сделаем это стильно. Думаю, лейтенант-коммандер подойдет.

– Буду только рад, сэр.

– И расскажите им все, что вам известно о самолете, «Делосе» и его пассажирах. Поделитесь нашими подозрениями касательно этих пассажиров. Это позволит нам сэкономить время, когда они доберутся сюда.

– Будет сделано. Кстати, о пассажирах. Не хотите ли, чтобы я взял их с собой на берег и там бросил?

– Вы что, заболели, старший помощник?

– Со мной все в порядке. Я даже ни на секунду не вообразил, будто вы хотите, чтобы они исчезли с ваших глаз. К тому же мы не можем оставить двух молодых леди на этой бесплодной голой скале.

– Хорошо, что жители острова вас не слышат. В городке Тира проживает тысяча четыреста человек, и там есть где разместить туристов. Кстати, если уж мы заговорили о пассажирах, – и не забудем о трех наших новых гостях, – нам придется найти для них спальные места. Адмирала можно поселить в адмиральской каюте – это будет первый раз, когда там будет спать адмирал. У нас есть три пустые каюты. Вы можете занять и мою, я посплю здесь или в штурманской рубке. С остальным вы справитесь.

– За пять минут, – уверенно сказал ван Гельдер.

Он вернулся через сорок пять минут.

– Это заняло у меня чуть больше времени, чем я думал. Щекотливые проблемы.

– Кого вы поселили в моей каюте?

– Ирену. Евгении я отдал свою.

– И вам понадобилось для этого три четверти часа?

– Решения, решения. Они требуют немного деликатности и немного тактичности.

– Честное слово, у вас тут все на высшем уровне, – сказал Андропулос и сделал глоток кларета. – Или для нас вы стараетесь особо?

– Это обычное дело, уверяю вас.

Андропулос, которого Грирсон описал как большого любителя шотландского виски, казался расслабленным до болтливости. Но Тэлбот мог бы поспорить, что гость абсолютно трезв. Он свободно говорил на множество тем, однако ни разу не попросил, чтобы их высадили на берег. Ясно было, что у него с Тэлботом есть кое-что общее – желание, чтобы он остался на борту «Ариадны».

Вошел Дженкинс и негромко заговорил с ван Гельдером. Тот